Конечно, при таком ведении боя и сам пропускал удары. Все-таки, каков орчук не был, а против двух аховмедцев тяжело сдюжить. Вот и встали, как в дурном рассказе, на одном месте синяки друг другу дарят, а никто ровным счетом верх взять не может. Кабы знал Мих одну старую игру, что в Катайском султанате выдумали, решил, что именно теперь наступил момент, который и называют пат. Но того не ведал орчук, потому надеялся лишь, чтобы голова выдержала, да в беспамятство он не провалился. И не в срамоте дело - мол, не справился с козлоногими, за хозяина потом беспокойно. Навалятся на него аховмедцы и никакая резвость не поможет.

Но крикнул кто-то из квартиры, негромко, на аховмедском. Голос показался странный, знакомый, будто слышимый прежде. Теперь и орчук с кулаками замер. Кровь хоть и играла, выплеску требовала, да как-то не по-людски теперь прочих бить, не хотят те драться. Потом и вовсе господский голос на ухо прошептал: "Дииш ара". Специальным образом негромко, чтобы противники не услышали и не поняли, что берсеркер перед ними. Пусть и не чистокровный, но все же. Теперь злость вся с Миха окончательно сошла, зато пришла боль - в груди, под ребрами, на лице.

А аховмедский голос все не прекращается. И говорит, говорит, будто втолковывает козлоногим что, приближаясь в то же время. Шаркнул ногами по полу, запахнул халат и вышел на свет тот самый старик-профессор, Галахов Виталий Арсеньевич.

– Потому что разобраться надо, - продолжил он уже на славийском, - прежде чем гостей бить. Это завсегда успеется. Это же не тати какие, а Витольд Львович с Михайло Тереньтевичем. Чуть первого орчука на государственной службе не загубили. Господин советник, хоть вы повлияйте на своих подчиненных.

Следом за Галаховым, из казалось уже необъятной квартиры, вышел последний ахвомедец - старик с седыми волосами на голове и обнаженными ногами, тот самый, что обнаружил убитого Логофета - Маар То Кин.

Глава 16, в которой Мих наконец узнает, что из себя представляет аховмедская святыня, но решительно не понимает, почему вс

е носятся вокруг этой безделицы

– Право, прошу прощения, Витольд Львович, что так произошло, - Галахов выглядел растерянным и смущенным, - аховмедцы переусердствовали, охраняя мою жизнь.

– Вашу жизнь?
– Меркулов убрал предоставленный ему платок от разбитой губы.

– Достопочтенный Маар То Кин и Его Высочество считают, что есть некто, кто может серьезнейшим образом навредить мне.

– Мы не просто считаем, а видели этого мерзавца. Он убил Лого... Рее Ол Дейна.

– Можете не таиться, Витольд Львович в курсе того, кем был Рее Ол Дейн. Не смотрите на меня, вы же не пришли сразу и не объяснили, в чем дело. Тогда бы я был нем, как рыба.

– Буду признателен, если вы и сейчас перестанете говорить загадками, - заметил Витольд Львович.

В квартире профессора наступило такое молчание, что Мих даже услышал, как прочие козлоногие, которых выпроводили наружу (иначе всем тут никак не разместиться), цокают копытами по дощатому полу подъездной площадки.

– Видите ли в чем дело, - сказал наконец Галахов, мельком взглянув на Маар То Кина, - после казни сына я был в очень подавленном состоянии. В Моршане меня ничего не держало, а тут как раз один из знакомых сказал, что Матарский королевский университет ищет специалиста по славийскому языку и истории. Похлопотали изрядно, сами понимаете, на каком положении я был после заговора, но спустя месяц я уже был в Аховмедии. Удивительная страна, скажу я вам, к примеру брать хотя бы их отношение к...

– Виталий Арсеньевич, если вас не затруднит...
– вмешался Витольд Львович.

– Да, простите. Через некоторое время ко мне стали обращаться из высочайшей свиты Его Величества. По большей части они интересовались бытом и обычаями Славии. Тогда наши страны впервые за долгое время стали сближаться. Нет, не подумайте, я не говорил ничего такого, что могло навредить Славии. Чем дольше я оставался в Матаре, тем больше узнавал об Аховмедии, и тем теснее общался с разными людьми. Прошу прощения, прочими.

– Судя по всему, вы там на каком-то особом положении, - заметил Меркулов.

– Он тиир кан, - заметил пожилой аховмедец, долгое время сидевший молча.

– Мудрый старик, - перевел Галахов.
– Довольно интересное звание, хотя это, скорее, неофициальное прозвище. Когда-нибудь я обязательно расскажу...

– Когда-нибудь обязательно, - с нажимом сказал Меркулов.

– Через пять лет я вернулся, опять стал преподавать. Постепенно общение с аховмедцами сошло на нет. Поэтому я совсем не удивился, когда делегация во главе с Его Высочеством, прибыв в Моршан, не искала со мной встречи.