– А какой из этих домов?
– Задумчиво спросил Меркулов извозчика.

– Вон в ту арку, - указал ванька в темноту проема.

Какой-то глупый человек решил, что солнца в этом темном царстве и так вдоволь, потому проход за аркой сверху укрыл диким виноградом. Ягоды синие, мелкие, такие обычно кислыми бывают, но свою главную задачу вьюн выполнил - заполонил собою все пространство сверху, отчего ясным днем тут было темно, как поздним вечером.

Нахмурился орчук: в Сигаревке, да ступать в место, где и не различишь ничего - дурной тон. Тут баб с тюками днем, бывает, грабят, а уж про срезанные в ночи пальцы с перстнями он вовсе молчит. Единственная надежда на прыть Меркуловскую.

Господин же не волновался. Спокойно махнул орчуку и ступил в арку. Мих за ним последовал, только недолго. И шагов десять не прошел, как коснулась шеи холодная сталь и хриплый голос прошелестел над самым ухом.

– И куда такие красивые господа из полицмейстерства собрались?

Орчук надеялся, что сейчас кинется Витольд Львович да вмиг отбросит прочь его обидчика, но чуть подальше раздался другой голос, к слову, не менее мерзкий.

– Ага, мы сегодня крысам легавым не подаем!

– Спокойнее, спокойнее, я к господину Большову. По протекции Павла Мстиславовича Аристова.

То ли загадочное слово "протекция" свое дело сделало, то ли фамилия рыжего дворянина, но нож от горла убрался.

– Здесь ждите, - сказал третий, остававшийся еще дальше.
– Доложить надо.

И ушел, судя по стуку каблуков. А они остались. Будто делать еще чего оставалось? Теперь только ждать.

Глава 15, где Витольда Ль

вовича пытаются обокрасть, но и это обстоятельст во он использует себе на пользу

– Я вас несколько другим представлял, Витольд Львович, - сказал Большов.

Понял Мих, что это явно не фамилия, скорее, прозвище. Пудов в нем не меньше восьми, ростом тоже Господь не обделил. Только заметно, что давно Большов не работал руками - тело оплыло, шеи не видно совсем, ладони мягкие, нежные. Облачен, опять же, странно: не в мундир, а свободного покроя одежду, нечто вроде халата. Стыдливую лысину, точно каторжник какой обритый, порой поглаживает да посматривает с хитрецой. Непрост, ох непрост.

И вокруг не менее любопытно. Вот только казалось, бедные дома Сигаревки проходили, а стоило немного в арку углубиться - совсем другая картина, будто к найцам или катайцам попали. Повсюду подушки большие, которые, вроде, пуфами называются, вместо пола деревянного - ковер, стола вовсе нет. И задымлено вокруг, но вдыхать такое приятно, сладость особенная даже во рту чувствуется.

– Меня почему-то все не так представляют, - ответил Витольд Львович.

Стоял он перед Большовым спокойно, а тот, развалившись на пуфе, лениво смотрел на поднос с фруктами. Миху вдруг подумалось, что хозяин не славиец: вон глаза чуть раскосы, кожа темнее, хотя лицо, опять же, типично Моршанское, да и акцента нет. Черт его разберет.

– Касательно вашей просьбы...
– Большов задумался и вновь провел рукой по лысине, - ничем помочь я вам не смогу. И протекция Павла Мстиславовича не поможет, и мундир ваш. Поймите, Витольд Львович, есть Славия, - обвел он рукой комнату, - над ней Государь Император, есть Моршан, над ним генерал-губернатор, есть игорные дома и ростовщики, над ними уже я. Начну трепать про каждого клиента, кто со мной дело иметь будет?

– А если я скажу, что это просьба самого обер-полицмейстера?

– То я вам отвечу, что в следующий раз, когда увижу драгоценнейшего Александра Александровича, а встречаемся мы с ним частенько, то лично все ему расскажу. Ну полно, Витольд Львович, не вашей головы эта забота, не обижайтесь. Не держите на меня зла, вам это совсем не с руки, со мной даже великий князь и генерал-губернатор не ссорятся.

– Да не держу я на вас зла, - негромко ответил титулярный советник, - но как вы не понимаете, что дело идет государственной важности.

– Простите, Витольд Львович, какой страны?
– Усмехнулся Большов.
– Я, знаете ли, космополит. Удивительно легко чувствую себя в любом государстве, быстро ко всему приспосабливаюсь. Я жизнь знаю, меня судьба-злодейка помотала. Это в Славии что-то задержался, хорошо тут: законы суровы, но уравновешиваются своей неисполнительностью, люди холодны, но смягчаются после первой взятки, правители требовательны, но лишь к тем, кто не может быть полезным.

– Неприглядно вы Славию описываете.

– Она не лучше и не хуже других государств. Тракльванийцы всем хороши, но уж больно глупы. А этот их восторженный и тупой патриотизм - просто ужас. Тонуть будут, но все то время говорить, что в Тимише самые лучшие корабли и капитаны. Орки не могут оторваться от своих традиций, потому дела ведут нерационально. С такими каши не сваришь. Эльфарийцы... Да вы сами знаете: пьют больше, чем работают. Сколько раз мне сделки портили. Катайцы, вроде, и хитры, и умны, однако ж только и ждут, когда возможность представится нож тебе в спину воткнуть. Получается, что среди всех народов только со славийцами и можно дело иметь. С недостатками народ, но открытый, добрый. Без нужды греха не совершающий. А уж с каким азартом играет. К примеру, вы знаете, только в вашем ведомстве человек играет?