Иванна охотно закивала и пустилась в пространные рассуждения о гипотетических недокументированных свойствах замораживающего зелья. Каркаров, который до сих пор выразительно кривился, окончательно убедился, что дело гиблое, и с демонстративно-удручённым видом покинул мастерскую.

Комментарий к Глава 72

Гэта — японские деревянные сандалии в форме скамеечки.

«Адастра» — искажённое Ad astrа (лат.), «К звёздам» (часть известного изречения «Per aspera ad astra» — Через тернии к звёздам (Сенека)).

Sub vexilli aurorae alas expandamus… (лат.) — Расправим крылья под знамёнами Авроры [полярного сияния], первая строчка гимна.

Иллюстрация к главе

http://vk.com/photo-14591519_268523081

========== Глава 73 ==========

21 — 26 августа 1994 г.,

Дурмштранг

Разговор на зельеварческие темы затянулся. Василиса успела прибрать в мастерской и, сдерживая зевоту, отправиться спать. Иванна, не прерывая беседы, пожелала ей спокойной ночи и, поставив зеркало перед собой, используя корешок справочника по совместимости материалов в качестве подставки, облокотилась на столешницу. В ходе дискуссии они со Снейпом решили проверить, как зелье консервирует предметы без заморозки, и однозначно сошлись во мнении, что не стоит пытаться что-либо «улучшить» в рецепте. Чуть за полночь в мастерскую заглянул Каркаров. Видя, что заканчивать общение Иванна не собирается, он встал позади неё и, принявшись деловито разминать её плечи, ненавязчиво влился в разговор, до чрезвычайности изумив Иванну репликами, показывающими его некоторую осведомлённость в теме. Снейпа явление бывшего соратника привело в ещё более ироничное расположение духа; разговор его чрезвычайно развлекал, что особенно подчеркнуло беспокойство, с которым он осведомился, нормально ли для зеркала то, что оно нагрелось. Иванна с сожалением подтвердила, что общение пора сворачивать, и, прикинув, что сейчас в Англии должно быть около девяти вечера, пожелала Снейпу сладких снов и прервала связь.

Возвращая зеркало Каркарову, она недоумённо поинтересовалась, когда тот успел так поднатореть в вопросах зелий. Сунув зеркало в карман, Каркаров объяснил, что, ожидая её возвращения из экспедиции, много времени провёл у неё в комнатах и волей-неволей ознакомился со всей имеющейся там библиотекой, которую, кстати говоря, неожиданно нашёл занятной. На случай, если вдруг до Иванны не дошло, он специально резюмировал: при необходимости какой-либо посильной помощи по лаборатории она всегда может на него рассчитывать. Иванна нашла его ответ чрезвычайно милым и забавным. Всё же, её общение со Снейпом определённо было для Каркарова чем-то вроде занозы в каком-нибудь неудобном месте. Разразившись хохотом, Иванна сообщила, что непременно воспользуется его предложением, как только возникнет насущная необходимость. Продолжая веселиться, она встала, заявила, что отправляется спать, и покинула мастерскую. Каркаров молча последовал за нею.

На следующий день, двадцать второго августа, разразилась катастрофа. В директорский кабинет, в котором помимо проверяющего очередной годовой учебный план Каркарова находились Иванна и доцент Королёва, занятые изучением инструкций по сборке нового перегонного куба, закупленного для нужд кафедры Алхимических дисциплин взамен взорвавшегося в прошлом году, вломилась переполошенная Анна. Сметая всё на своём пути и задыхаясь, она сообщила, что её дражайший супруг простыл вчера в дурацком лекционном зале и теперь у него заложило нос, что же делать, всё пропало. Присутствующие моментально побросали дела и собрали консилиум, в ходе которого постановили сначала хорошенько пропарить маэстро в бане и только в случае отрицательного результата сдать его в лазарет. Старое доброе Противопростудное зелье, как выяснилось, применять было ни в коем случае нельзя, потому что оно порой оказывало непредсказуемый эффект на голосовые связки.

Испросив у больного формальное согласие и убедившись в отсутствии аллергии в анамнезе, дурмштрангские аборигены в компании супруги пациента приступили к лечебным процедурам. Ярослава ни за что не согласилась оставаться в стороне, активно помогая Иванне подбирать отвары и эфирные масла. Анна подробно расписывала супругу всё, что с ним сейчас будут делать, однако тот пребывал в чрезвычайно расстроенном состоянии и информацию воспринимал вяло. Впрочем, пройдя шоковую терапию в виде разогревания в парной с последующим обливанием ледяной водой, порции эвкалиптовых веников в атмосфере хвойно-мятных паров и тщательного растирания разогревающей мазью (последнее доверили сделать его супруге), Дайсукэ вдруг обрёл некую заинтересованность в происходящем и даже смог вдохнуть через нос. После этого его, упакованного в тёплую пижаму, отправили наверх, где он, выпив большую кружку приготовленного Ярославой глинтвейна, устроился спать перед камином (коего была лишена иваннина спальня) в гостиной, завернувшись в одеяла.

Иванна водрузила на камин аромалампу с эфирным маслом чайного дерева, после чего решительно увела Анну восстанавливать пошатнувшиеся нервы посредством того же глинтвейна. В процессе восстановления, который происходил в гостиной директорских апартаментов, оказавшиеся ровесницами Анна и Ярослава едва ли не побратались, пустившись в воспоминания, сравнивая схожести и отличия школьной жизни в двух учебных заведениях. Ярослава, правда, поначалу стойко сопротивлялась спаиванию, памятуя где и в чьём обществе находится. Восседающая на диване Иванна, которая рассматривала фотографии с недавнего мероприятия, краем глаза заметила эти мучения и посоветовала расслабиться. Расположившийся рядом с ней Каркаров подтвердил, что лично его нисколечко не беспокоит моральный облик преподавателей, пока они не начинают своим поведением подавать учащимся дурной пример. В свободное же от исполнения служебных обязанностей время и в отсутствие свидетелей преподаватели вольны морально разлагаться так, как им заблагорассудится. Доцент Королёва кивнула, заверила, что пример подаёт исключительно положительный и решительно налила себе полную кружку глинтвейна.

В самый разгар творческого вечера, непосредственно во время негромкого дуэта Анны и Ярославы, исполнявших стоя перед пылающим камином «Чёрного ворона», в гостиную заглянул профессор Сальватьерра, не нашедший директора в кабинете. Оглядевшись и прокомментировав увиденное грустным вздохом, он сообщил, что хотел бы сдать годовые планы своей кафедры. К его глубочайшему сожалению, директор не проявил должной заинтересованности принесёнными материалами, только поблагодарил, попросил положить всё на комод и пригласил присоединиться к их тёплой компании. Сальватьерра сначала с ужасом покосился на терзающую гитару Анну, которая, наученная горьким опытом супруга, утеплилась в своей особой манере: под коротенькие шорты из мягкой шерстяной ткани ярко-сиреневого цвета она надела одолженные у Иванны тёплые чулки в радужную поперечную полоску, а под жилеткой из непонятного пышного меха, выкрашенного под зебру, виднелся тёмно-зелёный ангорский свитер; затем он посмотрел на Ярославу, одетую в белую блузку с романтическими рюшами и длинную чёрную юбку, и на лице его отразилось некоторое облегчение. Очевидно, экстравагантно одетые девушки вызывали в нём некоторую настороженность.

В это же время, ободрённая второй кружкой глинтвейна Ярослава перетряхнула память, вспомнила испанскую народную песню и вдохновенно затянула:

— Siempre que te pregunto, que cuando, c'omo y d'onde, tu siempre me respondes: quizas, quizas, quizas…

Анна, уловив мотив, начала подбирать музыку, но тут уже Сальватьерра не выдержал и, аккуратно реквизировав у неё гитару и присев на ближайший свободный стул, взялся аккомпанировать собственноручно. Иванна на всякий случай придержала при себе ряд комментариев и отправилась на кухню за новым кувшином глинтвейна.