Он изучал зал, а она смотрела на него. Наконец, Артем повернул голову и остановил свой взгляд на Катерине — всерьез оценивал и ее.

— Все равно лучше тебя нет.

— Спасибо, — Катя потянулась через стол, ладошкой прикоснулась к его щеке.

— Тебя любят, Артем! — бодро догадался материализовавшийся из ничего официант.

— Если бы… — откликнулся Артем, глядя в Катины глаза.

— Ну, тогда полюбят, — для официанта проблем не было. — Что будем есть?

— Есть не будем, — решила Катерина. — Мороженое, кофе, бутылка шампанского.

— Делай, что говорят, — добавил Артем.

Они сдвинули бокалы. В свете настольной лампы было видно, как в зеленоватом замкнутом пространстве шустрые пузырьки беспринципно, хитрыми зигзагами рвались вверх.

— Я сегодня счастливый, — признался Артем. — Поехали домой.

— Домой? — удивилась Катерина.

Вышли. Москва спала. Под сенью дерев у машины он обнял ее и поцеловал. Целовал долго, задохнулся, оторвался. Оторвавшись, взял ее руки в свои, ее ладошками провел по своим щекам. Она, улыбаясь, смотрела на него. Он завел руки ей за спину, и вдруг что-то металлически щелкнуло.

— Дешевка, — презрительно сказала Катерина. — Наручники-то зачем?

— Для порядка, — пояснил он и попытался поцеловать ее еще раз.

Она вертела башкой, не давалась, визжала.

— Ну, как знаешь, — грустно решил он и неуловимым движением залепил ей рот широким пластырем. — Извини.

Пока она чухалась, он запихнул ее в машину, влез сам, рванул с места. Ехали переулками: в объезд орудовских постов.

— Когда ты на мою оговорку «домой» стойку взяла, я сразу понял: обязательно какой-нибудь фортель выкинешь. Хоть и знаешь, что себе и мне вред, а все равно выкинешь. Я и обезопасился, — Артем замолчал, не зная, что еще говорить, а Катерина молчала по другой причине. Надумал, наконец, что сказать: — Из-за тебя, Катерина, я теперь не знаю как жить.

Она попыталась лягнуть его туфлей. Он предупредил:

— Ноги свяжу.

Перестала она лягаться. Въехали в родной, до слез, переулок. Он вышел, открыл дверцу. Она продолжала сидеть неподвижно.

— Пойдем, — позвал он.

Она сидела. Тогда он подхватил ее на руки и, ногой захлопнув дверцу, понес ее к черной дыре — входу во двор.

В подворотне их ждал Глеб, который спросил:

— Зачем ты это сделал, Артем?

У дверей Артем поставил Катерину на ноги. Глеб постучал условным стуком. Холуй открыл и, увидев столь оригинально обезвреженную дамочку, улыбнулся. Вроде бы даже и хихикнул. Ему-то и досталось: изловчившись, Катерина, как заправский футболист, ногой нанесла точный удар. В пах. Холуй, согнувшись, присел от невыносимой боли. Справился — распрямился и повторно улыбнулся.

— Ты нас прости, Леша, — извинился Глеб. — Не успели предупредить.

— Бог простит, — сказал холуй Леша и удалился в свою комнату.

— Расхомутай ее, Глеб. А то я ее боюсь. Ты не при чем, она тебя не тронет, — тонко льстил Катерине мерзавец Артем. Глеб засмеялся и, взяв Катерину под руку, повел в спальню. Артем устроился в гостиной.

— Все в порядке, — заверил Глеб, возвратясь и усаживаясь в кресло.

— Как она там?

— Легла. Молчит. Выпьем по малости! — не ожидая ответа, Глеб крикнул: — Леша!

И Леша, не ожидая разъясняющих распоряжений, вкатил столик с напитками. Вкатил и ушел. Артем рассматривал этикетки. Виски, водка, джин, коньяк в графине. Пей не хочу. Предложил:

— Водки? — Глеб согласно кивнул, и Артем разлил. Подняли рюмки.

— Она что — нравится тебе? — выпив, спросил Глеб. Выпил и Артем. Выпил и ответил, глядя в пустую рюмку:

— Да.

— Было бы лучше, если бы не нравилась. Но, конечно, дело твое.

— Дело мое, дело мое, — Артем разлил по второй. — Какое же это дело? Это не дело, Глеб.

— Тогда еще хуже. Будь осторожен, Тема.

— Я осторожен. Давай о другом.

— А о нем другом? Другого у нас сейчас нет.

— Тогда выпьем, — опять предложил Артем.

Выпили. Говорить не о чем было.

— Эх, Темка, Темка! Что ты знаешь про баб, особенно про нее! — Глеб встал, взъерошил Артему волосы. — Ну, мне пора. Завтра день непростой. Валентина провожаем.

Кивнули друг другу, и Глеб ушел. Хлопнула дверь. Артем сидел в кресле с рюмкой в руке. Налил себе еще. Выпил.

Катерина лежала на знаменитой кровати. Артем позвал от дверей:

— Катя.

— Что тебе? — спросила Катерина, не глядя на него.

— Я по-другому не мог. Прости меня, Катя.

— В кроватку ко мне хочешь? — тихо догадалась Катерина. Резко села, спустив ноги на пол. Глянула злобно. — А ну давай отсюда! К холую на сундук!

— Какой еще сундук? — растерянно спросил он.

— В лакейской всегда сундук стоит. Для дежурных лакеев.

— Катя… — в третий раз начал он.

Катерина размахнулась по-бабьи и швырнула в него пепельницу. Не попала, но он ушел.