— Надо обязательно поспать. Мы же не знаем, когда будем спать в следующий раз.

— Как ты меня нашла?

— Искала вот и нашла! Спи!

— А что ты на кондитерской фабрике делала?

— Воровала.

— А что воровала?

— Много будешь знать, скоро состаришься.

— Дай руку, — сказал я.

Не открывая глаз, я протянул в ее сторону руку ладонью кверху, и она положила на ладонь свои пальцы. Я знал, что у Ирки обломанные короткие ногти, и руки все в ссадинах и царапинах, а мизинца на левой руке нет.

— Спи, — сказала Ирка.

— Жалко спать.

— Хочешь, я тебя поцелую? — спросила Ирка.

— Хочу.

Я открыл глаза. Ее глаза были совсем близко от моего лица. Она склонилась, и я, подняв другую руку, схватил пальцами ее горячий затылок, чтобы сильнее ее поцеловать.

Ирка вырвалась, она сделала вид, что рассердилась.

— Раздавить меня хотел, да? Нельзя так сильно, — сказала она. — Это не любовь, а больно. Тоже мне, любимец!

— А что любимец?

— Я раньше думала, что любимцы все такие нежные, завитые, мытые, у меня была подруга, ты ее не знаешь, она была знакома с одним любимцем, не здесь, а на болшевской базе спонсоров. Она с ним встречалась. Она говорила, что он такой нежный, она так переживала, когда хозяева его увезли.

Сон подкрадывался ко мне. Мне было уютно и тепло. Ирка была такая глупая, но очень хорошая. Она погладила меня по голове.

— Ты не завитой, — сказала она.

Мне хотелось спросить, был ли у нее кто-нибудь раньше, до меня. И мы даже показалось, что я спрашиваю. Но на самом деле я уже спал. Правда, догадался я об этом только, когда Ирка начала расталкивать меня, тормошить:

— Просыпайся, надо идти. Ты слышишь, что надо идти?

Маркиза ждала нас в длинном роскошном зале подземного дворца — станции метро. И люди когда-то ходили по этому дворцу, не замечая окружающей роскоши. «Кто же правил нашей страной, если только для того, чтобы проехать на поезде, воздвигались такие дворцы?» — спрашивал я себя.

Маркиза сидела в кресле на колесиках.

Пока мы спускались к ней в зал, я успел спросить Ирку:

— А почему она не ходит?

— У нее ноги слабенькие, — сказала Ирка.

— А почему она такая?

— А кто не урод? — ответила вопросом Ирка.

— Я! — Это прозвучало самоуверенно, по-мальчишески.

Ирка засмеялась.

Мы подошли к Маркизе. Возле кресла стояли два охранника в кожаных костюмах.

— Чего вас так развеселило? — спросила Маркиза.

— Тим считает, что он красавец! — сказала Ирка.

— Ты в самом деле так думаешь? — спросила Маркиза, смеясь глазами. Но почему-то я почувствовал, что ей эта ситуация не нравится. И я даже понял, почему: нелегко женщине обсуждать чужую красоту, если ты горбунья-сухоножка.

— Я так не думаю, — сказал я. — Я только думаю, что я не урод.

— Это одно и то же, — сказала Маркиза и обернулась к Хенрику, который быстро приближался. Его каблуки отбивали ровный четкий ритм.

— Все, — сказал он, подойдя к нам. — Он будет ждать у входа в «Сокольники».

— Один?

— Обещал.

— Я не хочу рисковать.

— Я думаю, что мы не рискуем, — сказал Хенрик. — Я думаю, что он взбешен и перепуган.

— За один день я потеряла дюжину друзей. Этого я ему не прощу.

— Послушаем, что он скажет. Пора!

Хенрик посмотрел на наручные часы. Я никогда раньше не видел таких часов.

По его знаку охранники покатили кресло с Маркизой к дрезине. Вкатив на нее кресло, они встали по бокам. Водитель дрезины включил мотор. Мы заняли места сзади. Весело постукивая на стыках рельс, дрезина покатила вперед.

Некоторое время все молчали. И когда Маркиза заговорила, ее первые слова оказались для меня неожиданными.

— Когда выйдем, оставишь меч здесь. Мы тебе потом дадим оружие получше этой железки.

— Это не железка, — сказал я. — Это боевой меч. Я убил им спонсора.

— Об этом ты лучше бы молчал, — раздраженно сказала Маркиза. — Из-за твоей глупости мы потеряли людей, куда более достойных, чем ты.

Я промолчал. Я не хотел спорить. Я знал, что если бы все повторилось, я бы поступил точно так же.

— Пускай он ходит с мечом, — сказал Хенрик. — Скорее попадется.

— Я бы не хотела его лишиться, — сказала Ирка.

Дрезина постепенно набирала скорость, туннели расходились, пересекались, раза два приходилось останавливаться, тогда водитель слезал и переводил стрелки. После второй стрелки дрезина стала набирать скорость, и тогда стук колес превратился в ровный гул. Ветер бил в лицо. Говорить было трудно.

— Надо сделать щиток! — крикнула Маркиза.

— Никак не можем достать такой кусок стекла, — сказал водитель.