Удар, еще удар. Ноги скользят по примятой траве. Руки напряжены, а глаза пристально всматриваются в глаза противника. Не врага — именно противника. Выпад. Один точный, мгновенный удар, как бросок кобры. Он был рассчитан и спланирован, он был неожиданным для соперника, и он достиг цели. На левой руке Бейонда, чуть ниже локтя, выступила багряная капля.

Злость тут же исчезла, и я почувствовала огромное облегчение, а тишину прорезал вопль Юли:

— Блин! Какого черта вы вечно такие ставки назначаете?!

Она ломанулась к Бёздею и осмотрела его руку. Странно, она о нем и правда безумно волновалась и напоминала сейчас курицу-наседку, хотя царапина была пустяковая, и, если уж говорить начистоту, Грелле такое проявление заботы о ближнем вообще не свойственно. Я озадачилась, но решила пока ни о чем ее не спрашивать, а понаблюдать, потому вытерла лезвие меча и убрала его в ножны.

— Хорошо, что рукава закатал! — продолжала бубнить Юлька, заматывая руку Бёздея своим шифоновым шарфиком. Ого… ничего себе. Но еще более странно то, что ВВ все это время молчал и неотрывно на нее смотрел, причем возмущения в глазах не было — ему явно нравилось, что она о нем заботится. Я не поняла! Он что, втюрился в Греллю? Он, человек, страдающий паранойяльным бредом и мечтающий лишь показать миру, что L — не пуп земли? Но если он делал это не из мести Рюзаки, а ради того, чтобы в Вамми-хаусе прекратили издевательства над детьми и ради мести как раз таки руководству приюта, то это значит лишь одно: Бейонд не убьет в этом мире. Никогда. Ну, разве что на подпольные бои по смешанным единоборствам запишется, и то вряд ли. К тому же, как я поняла, там он не добивал лежачих. Это и был его Путь Меча — до самого конца, но с честью.

— А ты не хотела бы рукав зашивать? — усмехнулся ВВ, наблюдая за действиями моей подруги с нескрываемым любопытством.

— Дурак, — фыркнула Юля. — Я не хочу, чтоб тебя зашивать пришлось! А рубашка… Ну, тоже жалко, да! Ибо на дороге не валяется. Но я бы зашила.

— Вот и молодец, — хмыкнул Бёздей и убрал меч в ножны, когда Грелля соизволила отпустить его лапку.

— Спасибо, Бейонд, — сказала я тепло. — Я пойду. Спасибо за все, ты хороший друг.

Бёздей озадачился, а Юля удивленно на меня воззрилась. Я же ей хитро подмигнула и поспешила оставить их вдвоем. Думается мне, что им и без меня есть о чем поговорить, и это безмерно радует!

====== 26) «Звонок». Эх, лучше бы звонила Садако, право слово... ======

POV Юли.

Так, я не поняла! На что Себастьянчик намекает? С какого перепуга она бодрой, но не грациозной ланью только что ускакала из парка, оставив меня с Бейондычем? Что за бунт? У нее что, проблемы офтальмологические? Она не зрит, что между нами ничего нет? Что за намеки?!

— Это вот что сейчас было? — возмутилась я вслух, ища поддержки у Бёздея. Да, я такая — если я чем-то недовольна, остальные тоже должны возбухнуть.

— Видимо, твоя подруга переутомилась, — усмехнулся мой личный маньяк. Какой молодец, правильно понял ситуацию.

— Вот-вот, — фыркнула я. — Она нас таким макаром сосватает! Берегись, Бейонд, мою подругу! Она страшна в своих убеждениях! Как втемяшит себе что в голову — ни одна лоботомия не спасет!

— Угу.

Бёздей кивнул и уселся на землю. Офигел совсем! Земля холодная: вчера дождь был!

— Ты с какого дуба рухнул? — возмутилась я и, поймав этого пофигиста за ласту, потянула вверх. Он не потянулся. Репка, блин, доморощенная! — Вставай, Бейонд! Замерзнешь! И начнется у тебя пиелонефрит, и отправят тебя на «Скорой» в урологию! И будут тебе катетеры ставить. И будешь ты выть и стонать!

Поймав скептический взгляд красных гляделок, я поняла, что загнула, и исправилась:

— Ну да. Выть — это не к тебе. Но все равно вставай! А то не буду в больнице с апельсинами навещать!

— А с чем будешь? — усмехнулся этот провокатор.

— С пинками! — возмутилась я, безрезультатно пытаясь поднять его с земли. Он в нее корнями врос, что ли?!

— Согласен, — заявила эта темная субстанция и дернула меня на себя. Ясен пень, я не удержалась и рухнула на него.

— Фиг ли ты творишь, потомок Борджии! — рявкнула я, пытаясь встать. Обломингус — любимое заклинание Себастьянчика, вернее, нелюбимое, но постоянно на ней используемое разными вредителями — перекочевало ко мне. Меня держали крепко, прямо как в Железной Деве, и встать не было никакой возможности.

— Какое лестное сравнение, — хмыкнул Бейонд.

— Вот если я простужусь, не буду тебе стирать и сказки придумывать, — надулась я и в мгновение ока почувствовала свободу. Скажу больше: этот шизик без намека на заботу о своем здоровье встал и меня на ноги поставил.

— Нет, последнее — запрещенный прием, — усмехнулся он.

— То-то же, — фыркнула я, отряхивая джинсы.

— А почему ты не носишь юбки? За редкими исключением, — вопросил Бейондыч с пофигистичной харей. Я привыкла уже, что она у него слабо эмоции выражает, и умею по интонациям читать, когда ему правда интересно, а когда вопрос его не волнует, но информация необходима, так что сейчас могу сказать точно — ему любопытно. С чего бы?

— С чего такой интерес к моей скромной персоне? — удивленно вопросила я, скрестив руки на груди. Последнее Бёздею почему-то не понравилось, он нахмурился и быстренько дернул меня за ласты, выравнивая их по швам. Мы что, в армии?

— Ты чего творишь? — опешила я.

— Не хочу, чтобы ты закрывалась, — пожал плечами маньячелло. — А этот жест означает, что ты пытаешься от меня спрятаться.

— Да прям! — фыркнула я, зная, что он прав. Это же психология, как я забыла? Ну да ладно, он не забыл — вот что плохо…