— Удачи, — с сарказмом хором заявили мы с Греллем, причем не понятно, в чьем голосе сарказма было больше.

Рюзаки пожал плечами, словно говоря: «Я в удаче не нуждаюсь», — а я вопросила:

— Кто еще куда пойдет сегодня?

— Я иду в издательство, — вяло отозвался мой белоснежный глюказоид.

— Круто, — кивнула я. — Порази всех знаниями русского языка, да так, чтобы они неделю в себя приходили.

Ниар на мои язвительные слова не отреагировал, молодец какой — понял, кажись, что я так ему удачи пожелала. А в беседу вклинился Дживас:

— У нас с Михаэлем тоже собеседования.

— В субботу? — озадачилась я.

— Где-то я слышала, что издательство наше местное в субботу работает, — призадумалась Юля, — а вот насчет их работы…

— Я собираюсь сисадмином в одну фирму устраиваться, — поморщился Мэтт. Его явно не привлекала идея ходить в деловом костюме, и он предпочел бы работу в интернет-кафе, но деньги ему были важнее, а потому он, скрепя сердце, решил временно отказаться от своей странной манеры одеваться. Впрочем, сейчас он был одет как обычно: небо в клеточку, жизнь в полосочку.

— А ты? — вопросила я у Михаэля, но он лишь пожал плечами и бросил:

— То же самое.

Не поняла. Он решил при «посторонних» меня сторониться, как раньше? Печаль-тоска…

— Ясно, — поморщилась я.

Пирогов на блюдах становилось все меньше, и я подумала, что гении тоже падки на выпечку. Время близилось к обеду, а мы еще завтракали — нехорошо… Но куда деваться, если меня окружают сони? Посидев еще полчаса, мы с Юлей ушли переодеваться. Я — в классические черные брюки и белую офисную блузу, а Юля — в черную футболку с белой надписью «Death Note» и черные же джинсы. Да, я в общественные места и места учебы всегда надеваю классику, а вот Юльке формальности по барабану, и кто из нас прав сказать сложно, однако преподы больше уважают меня, а студенты — Грелля Сатклиффа. Мне же частенько говорят, что я «выслуживаюсь» перед профессурой, хотя на самом деле это не так — я просто привыкла к классике, и во время учебы это для меня идеальный вариант.

Через полчаса мы с Юлей с сумками наперевес стояли на пороге моей хатки и ждали L. Его Царское Величество запаздывало, и мы с Греллей уже начинали нервно посматривать на часы, как вдруг к нам подошел Ниар и, не глядя на Юлю, заявил:

— Я еду с вами.

— Класс, — улыбнулась я Зефирке, и он покосился на Греллю.

— Да я и так в курсе, — отмахнулся «жнец», и Найт нахмурился. Точнее, он так и остался ледяной глыбой, но в глазах мелькнуло недовольство.

— Она моя лучшая подруга, — возмутилась я в ответ на невысказанный упрек со стороны Ваты. О да. Он снова «Вата» — не по шерстке меня погладил, ага. Ниар пожал плечами и промолчал, а минут через пять заявился Рюзаки, и мы безмолвной лавиной выпали из квартиры.

====== 21) Зефир, Шоколад, Самурай и Шинигами, а также очередной фингал ======

Ниар отделился от нас на трамвайной остановке — ему надо было ехать в другом направлении. Я выдала парню денежные знаки в необходимом количестве и проинструктировала насчет цены билета. Ясное дело, детектив все это знал, но промолчал и сделал вид, что мои инструкции его не касаются, скрыв и то, что они ему, в принципе, не нужны. L же вмялся в трамвай вместе со мной и Юлей, и мы, толкаясь в душном вагоне, кое-как добрались до того самого района с речкой, где вчера жаловались на рассеянность гениев, приведшую к утере документов.

— Жарииища, — пожаловалась Юля, выпадая из трамвая, который тут же бодро умчался, покачивая рожками.

— И не говори, — кивнула я.

Жара и впрямь стояла ужасная — тридцать градусов, а конкретно до этой точки микрорайона прохладный ветер с реки не долетал. В общем, мы плавились, жарились, испарялись, но упорно шли к пункту назначения — кирпичному двухэтажному зданию с покосившейся дверью, на которой значилась табличка: «Курсы иностранных языков». Также здесь находилось еще несколько офисов, если так можно выразиться, и склад соседнего магазина сельхозтоваров. Мы зарулили внутрь, поднялись по грязной лестнице на второй этаж и вошли в один из кабинетов, на котором значилось: «Курсы японского языка». L, кстати, шел с нами не до конца — в финале марафона он зарулил в соседний кабинет, на двери которого висела табличка «Бухгалтерия ООО «Альянс». О да, у учителей иностранных языков не очень богатая фантазия, ну да ладно — так запомнить проще. Может, это они ради нерадивых учеников стараются?

— Здрасьте всем! — возопила Юля, а я тихо сказала:

— Привет.

Нам не ответили. Как и в универе, на курсах нас послали в глубокий игнор, но мы по этому поводу и не переживали. Усевшись на первую парту, мы с Юлькой достали конспекты и принялись за повторение материала.

— А красный цвет еще больше раздражает, чем зеленый, — протянула за нашей спиной Катя Позёмкина, вечный Греллин враг на курсах.

— Конечно! Знак «Стой, идиот!» бесит всегда больше, чем зеленый свет, орущий: «Дуракам везде у нас дорога!» — съязвила Юля. Ну все, началось! Я с головой ушла в повторение материала, а пикировка девушек продолжилась, причем к ней присоединились подруги Кати. Спросите, почему я не вмешалась? Отвечу. Потому что сие мне было запрещено еще четыре года назад, когда я попыталась вступиться за тогда еще салатововолосую девушку в школе. Она сказала, что ее хобби — «ставить на место выскочек с помощью сарказма и язвительности», и попросила меня не лишать ее возможности «почесать язык о добровольно подставляемые шеи». Я согласилась и с тех пор вмешиваюсь, только если дела угрожают принять более серьезный оборот, нежели «обмен любезностями».

— Да ты вообще полоумная отаку, не знающая вкус жизни! — выцепил мой слух выпад Кати. Ой, девушка нарвалась… Она в слове «отаку» ударение не на ту букву поставила.

— Вкус жизни? — «призадумалась» Юля. — Это такой горьковато-кислый, как твоя душа? — она плотоядно облизнулась. — Нам, демонам, такие есть — самое милое дело! Чем в душе яда больше, тем нам больше нравится. Одно плохо: ты ж безграмотная! Я тебя есть не буду — отупеть боюсь. Как тебя на курсы-то приняли? Да еще и японского языка!