— Зря, — снова зевнул Ривер, — потому что вкусно.

— Обделили мы моих одноклассников, — хихикнула я и начала канючить: — Ну вставай, Найт! Мне же еще мафию и Грелля с маньяками будить!

— Не хочу, — поморщился Ниар. — Я люблю полежать с утра.

— Бяка ты, — вздохнула я. — А если я уйду, ты заснешь?

— Да.

Ну кто бы сомневался!

— Точно бяка, — фыркнула я, закатила глаза и облокотилась локтем правой руки о спинку дивана, чуть поодаль от макушки Ниара. Интересно, а почему у него волосы белые?

— Найт, а ведь это не краска? — озвучила я свои мысли.

— Нет, — пожал плечами Зефирчик, отчаянно борясь со сном и кутаясь в одеяло.

— Но ведь ты не альбинос — глаза у тебя черные. Тогда почему?

— Пигментация, — вяло отозвался парень. Ого, его так разморило, что он даже лекцию читать не хочет! А мне все равно интересно. Только вот почему-то, глядя на эту сонную харю, меня и саму в сон потянуло…

Чтобы отвлечься, да и просто потому, что мне было интересно, такие же волосы у Ниара жесткие на ощупь, как седина, или мягче, я начала свободной левой рукой перебирать белокурые пряди. Ривер вздрогнул и удивленно на меня воззрился. Ого, вот как его будить-то надо было!

— Да мне просто интересно… — начала было я.

— Не седина ли это, — закончил он. Какой догадливый… Ну, гений, что ж поделать: думает даже тогда, когда не надо.

— Ага, — кивнула я.

— Ну и?

— Не седина.

— Они у меня с рождения такие, — кивнул Найт. — Могу потом пояснить, почему.

— На уровне хромосом? — без энтузиазма отозвалась я, и Ниар кивнул. — Не, тогда я откажусь. В чем, в чем, а в точных науках я не сильна.

— Ты же была отличницей, — прищурился Ривер.

— И что? — хмыкнула я. — Это не значит, что я разбираюсь в химии выше школьного уровня.

— Я на школьном поясню, — вот он упертый… Ладно, сдамся, доставлю ему удовольствие.

— Хорошо, — я подняла лапки кверху, прекратив трепать шевелюру Снежинки-куна, и тот проводил мои ласты немного расстроенным взглядом. С чего бы это? Он так соскучился по обнимашкам и прочим нежностям, что даже на мои телячьи нежности согласен? А как же Хол?..

— Тогда вечером я тебе поясню, — с готовностью заявил он, и я подумала, что ему надо было не в корректоры топать, а в репетиторы.

— Найт, а ты учителем стать не хочешь? — выдала я. А еще говорят, «что у трезвого на уме, то у пьяного на языке». Я что, вечно подшофе, что ли?

— Нет, это прерогатива L — преподавать… — поморщился Зефирка-кун. Эх, что-то мне его даже Ватой обзывать уже не охота! Только ласково — Зефирчиком…

— Как знаешь, — хмыкнула я и встала, — а теперь подъем. Пироги ждать не будут.

— Ладно… — поморщился Ниар и выполз из своего одеялообразного укрытия, в которое чуть ли не с носом закопался. Он что, в такую жару мерзнет? У него проблемы со здоровьем? Анемия? Что за на фиг? Я-то под пуховым одеялом сплю потому, что под ним как раз таки не жарко, что удивительно. Хотя, если вспомнить физику, то и не удивительно вовсе…

Гений протопал в душ, а я — выуживать вторую порцию пирогов и загружать третью — снова сладкую, ведь сладости наши гении любят куда больше, чем мясо, а ведь здоровые мужики (насчет Ниара сомневаюсь), должны же любить бифштекс с кровью! А они: варенье, шоколад, дыня… так, последнее не из этой оперы. Я загрузила противень пирогами с джемом и с шоколадом (о да, и такое бывает — этот рецепт я давным-давно натырила в интернете), и со спокойной совестью отправилась будить того, кому и предназначались последние кулинарные изыски. Постучавшись в спальню мафии, я возвестила:

— Народ, встаем и дуем завтракать, а то тупо все съедим я, L и Ниар! Михаэль, ты же не хочешь отдавать Вате свои пирожки с шоколадом, правда?

За дверью послышалось недовольное ворчание, а затем довольно громкая ругань Кэля. Подумав, что мавр сделал свое дело — мавр может уходить, и не желая нарываться на неприятности в виде злющего от недосыпа мафиози, я ломанулась к Юле, позвонила в дверь, как и ожидалось, ответа не получила, а потому вновь нажала на звонок, и в этот раз, что удивительно, дверь распахнулась. Вот только на пороге стоял не сонный шинигами, а злющий недо-шинигами с алыми глазами. Ой, мама… Я, кажется, разбудила Бейонда…

Он молчит, я молчу, а в голове моей всплывает: «А вообще-то не хватало к той морде лица, с которой ты дверь открыл, вопля: „Врой, мусор, на сколько частей мне тебя порезать, прежде чем убить?!” И тема „порезать” в твоем амплуа, и вопль подходящий». Я когда паникую, всегда всякий бред в голову лезет — это у меня безусловный рефлекс: как дыхание, глотание и язвительность, ага…

— Что? — наконец выдал ВВ.

— Эм… — и куда вся моя болтливость делась? — Я там пирожков напекла, если не поторопитесь, все остынет, станет невкусным, и вы втроем останетесь голодными.