— Хоть кто-то понимает, что ничего обидного в этих словах не было, — пожал плечами Лоулиетт.

— Да пошел ты… по грибы по ягоды, — бросила я и потащила Юлю в спальню, бросив остальным: — А вы ешьте, не стесняйтесь! Может, даже поясните гражданину «я не знаю слово „такт” и знать не хочу», какой он балбес!

Когда дверь спальни захлопнулась, я первым делом спросила:

— Меняемся обратно?

Юля призадумалась, а потом покачала головой:

— Нет. Знаешь, я человек не очень мстительный. И потом, так я смогу его под контролем относительным держать. Он же вчера собирался на моего Лайтика наехать со словами: «Все должны вернуться, и ты тоже», — но Лайт его послал. Вежливо так. Сказал, что он никому ничего не должен и сам решит, как и что ему делать. А еще сказал, что он не дурак, и с законами мироздания знаком.

— О как, — хмыкнула я. — А хотя и правда: его же должны были шинигами сделать за то, что он творил. Ты не в курсе: сделали?

— Ну, он переживал смерти всех тех, кого записал в тетрадь, — нахмурилась Юля, — постоянно умирая. И должен был после последней смерти стать шинигами. Но его «дернуло» и принесло в наш мир на предпоследней смерти.

— Ого, — опешила я. — А как же память? Он бы стал шинигами и устроил техасскую резню авторучкой!

— Да нет, — отмахнулась Юля, прислонившись спиной к шкафу. — Ему должны были память стереть. Шинигами, ставшие таковыми после смерти в человеческом обличье, не помнят прошлого и не в курсе, кем они были раньше. К тому же, характер их меняется в сторону глобального пофигизма.

— Что ж Рюуку-то его не поменяли?

— Кто знает…

— Значит, ты хочешь последить за поведением L? — вернулась я к нашим баранам, оперевшись спиной о книжную полку напротив Грелли.

— Не совсем, — усмехнулась Юля, складывая руки на груди. — Я планирую не дать им перегрызться, и буду между ними спасательным буем. Таким макаром Кирушка будет знать все, что нужно, чтобы свалить в мир Мейфу, не общаясь с Рюзаки напрямую, а я в свою очередь буду подкидывать L информацию о том, что нового мы с ним выясним относительно всей этой ерунды.

— Ясно, — кивнула я, — а что ты уже выяснила?

— Да не много, — поморщилась Юля и пересказала мне свой разговор с Бейондом, не затрагивая, впрочем, его план.

— И что он собирается делать? — озадачилась я.

— Ну, он много чего запланировал, — хихикнула Юля. — Но если я расскажу, эффекта не будет. А он ведь нам нужен, да?

— Нет, — хмыкнула я, — он вам нужен. А мне нужно, чтобы меня в спорт не тянули. Но раз уж выбора нет, придется мне принять правила игры. Но я не собираюсь пока возвращаться. Вот подойдет L поближе к решению своей загадки, тогда вернусь. Пусть маньяк порадуется, а нетактичный детектив задумается, почему я подыграла его врагу.

— Сомневаюсь, что его это заденет, — хмыкнула Юля.

— Так я к этому и не стремлюсь — главное, чтобы он мозгами пораскинул, а это он умеет… когда ему надо.

Мы с Греллькой синхронно ухмыльнулись и поскакали на кухню — радовать, ну, или огорчать мужскую половину нашего общества своим присутствием. Парни со спокойной совестью жевали пироги, и наше возвращение на них никак не повлияло. Даже L бровью не повел, гад!

— Питаетесь? — фыркнула я. — Ну питайтесь, пока вас тут кормят.

— Ты опять превращаешься в самку гиппопотама? — флегматично съязвил Дживас.

— Типа того, — ответила я и упала на стул. Что-то со вчерашнего дня падения у меня в привычку вошли. Прямо как у него… — Еще кто на Греллю наедет — лишу кормежки.

— Ой, да ладно, — фыркнула Юля, — а если я скажу: «Кто тебя обидит, того из дома выставим», — думаешь, они хамить тебе перестанут?

— Нет, — пожала плечами я и притырила пирог с капустой. — Но я надеюсь, что разница между «кормить не буду» и «выставлю из дома» очевидна, и первое легко претворить в жизнь. Да и потом, обижать тебя — последнее дело.

— А тебя — первое, что ли? — возмутилась Юля, наливая себе и мне чай.

— Не-а, но ты у нас не при делах. Ты им не хамишь так, как я, — после этого пояснения мы с Греллем мысленно захихикали: я прекрасно знала, что Юля в мыслях дает их действиям такие комментарии, что мои выпады по сравнению с этим — детский лепет.

На сем разговор был свернут. Мы с Юлей занялись поглощением пирогов, так и не одарив гениев чаем, а гении в свою очередь тихонько думали на тему «Как нам не лишиться пищи», либо, что вероятнее, взвешивали все «за» и «против» вариантов: «налить себе чаю самому», «попросить полоумного Грелля» и «попросить еще более полоумную Машу». В результате все они пришли к абсолютно разным выводам. Первым поднялся ВВ и налил себе чаю сам. Хвалю, Бейонд, ты теперь мой герой! Кира же посмотрел на Юлю и улыбнулся. Та поняла его без слов и с довольной моськой поспешила выполнить немую просьбу сошедшего на землю «божества». Мэлло посмотрел на Дживаса (кто бы сомневался?), тот фыркнул и поскребся осчастливливать себя и своего биг-босса, а L воззрился на меня и заявил:

— Налей мне чаю.

Так, ну, в этом я тоже не сомневалась. Я ж его рабыня! Сочувствую Ватари. Как он эту царскую морду столько лет терпел? Я бы давным-давно начала в пирожные пурген подсыпать…

Я тяжело вздохнула, встала и налила чай Рюзаки. Учитывая, что Ниар молчал, но и попыток подняться не предпринимал, я решила и его осчастливить.

— L, а теперь колись: ты на работу уже устроился? — спросила я, наблюдая за превращением чая в патоку.

— Нет, сегодня я иду на собеседование.