Деревня приближалась медленно и была скрыта не очень густо росшими странными деревьями. Нет, я не совсем идиотка и липу от берёзы отличить смогу, но в остальном биология у меня хромает на обе ноги вместе с географией, а потому всё, что я могла сказать об этих растениях: они были не очень высокие, стволы — какие-то кривобокие, но зелени на ветвях было крайне много. Собственно, полагаю, это только по кромке леса такая невысокая поросль была, дальше-то виднелись и повыше деревья, но от них были заметны лишь кроны вдалеке, так что не буду описывать то, чего не видела.

Наконец, наслаждаясь свежим морским бризом и странно-чистым воздухом, от которого даже слегка начинала кружиться голова, мы добрались до прогалины в деревьях, а точнее, до небольшой просеки, ведшей вглубь зарослей и таившей в себе дорогу. За это время зрение моё, равно как и координация, пришли в норму, и разве что необычно свежий воздух воспринимался организмом как нечто неестественное и вызывал отторжение. Насколько же сильно природа изменилась за какие-то столетия! О, меня понесло на философию — не к добру. Это нервное…

Мы углубились в просеку и через некоторое время наконец увидели саму деревню, расположенную довольно далеко от берега. Кстати, что любопытно, деревьев не наблюдалось не только в самой деревне, но и вокруг неё, потому как у каждого домика явно был свой небольшой надел земли. И благодаря внешнему виду этих крайне странных домов до меня наконец дошло, куда же мы попали. Продолжая со всё нараставшим напряжением продвигаться в сторону хлипких хижин, я чувствовала, как сердце начинало сжиматься от нехорошего предчувствия. Но выбор у нас был невелик, и либо мы зайдём в деревню, либо будем вынуждены бродить по лесу, рискуя столкнуться не только со зверями, но и с воинами… А пока деревня неотступно приближалась, можно было и поподробнее её рассмотреть.

Дома, если это вообще можно так назвать, стояли на довольно приличном расстоянии друг от друга и образовывали полукруг или нечто близкое к нему по форме. Я бы даже сказала, что они подковой стояли, хотя какая разница... Симметрично скошенные крыши были покрыты, кажется, соломой, но, может, и ещё чем, потому как, повторюсь, в ботанике я не сильна. Стены, сотворённые из грубо обработанных досок, пестрели огромными щелями, и как тут люди жили, было непонятно. Впрочем, передние стены домов вообще являли собой нечто странное: нижняя их половина была заделана досками, а вот верхняя представляла собой вертикальную решётку из толстых веток. В этих-то стенах и располагались двери. А ещё у многих домов имелось дополнение — многочисленные вязанки хвороста, прислонённые к стенам. Интересно, это теплоизоляция или дрова? Ладно, всё равно не узнаю… А впрочем, крыши довольно сильно выступали краями за стены, и потому вязанки эти от дождя были относительно укрыты, так что, может, это были и дрова. Ну да не важно…

Возле домов стояли вкопанные в землю брёвна, соединённые дубинами, а на этих самых дубинах висели рыболовецкие снасти. Земля на «площади» в центре деревеньки, равно как и дорога, была сильно утоптана и оттого казалась удивительно ровной, а самое интересное заключалось в том, что площадь была абсолютно чистой. Я как-то смутно могу представить площадь современного города без единой пивной бутылки или фантика, а здесь даже ветки или прутики не валялись — всё было чисто и, не смотря на общую потрёпанность и, казалось бы, разруху, до ужаса аккуратно.

Однако описание это будет неполным, если не добавить одну крайне важную деталь. Жители. Они вышли нас встречать и, по сути, перекрыли вход в деревню, встав плотной стеной у края просеки — так, чтобы мы даже до первых домов добраться не смогли. В руках рыбаки держали дубинки, а лица их выражали крайнюю свирепость, тем не менее, явно напускную, потому как у некоторых из «державших оборону» в чёрных глазах плескались ужас, паника и отчаяние. Опишу-ка я подробнее армию «встречавших». Это была толпа из двадцати (я считала) мужчин, довольно невысоких, одетых в затрапезные, видавшие виды серые штаны до щиколоток и широкие рубахи, запахнутые и перевязанные матерчатыми поясами. Кожа у местных жителей была загорелая, иссушенная ветрами, чёрные раскосые глаза смотрели на нас с неприкрытой ненавистью, а порой и страхом, волосы, цвета воронова крыла, были собраны на затылках крестьян в «хвосты», напоминавшие пучки, потому как «хвост» был протащен через веревочку, крепившую его вторично, и до конца не вытягивался, образуя бублик. Макушки у рыбаков были выбриты и блестели от выступившей испарины. Круглые лица, в основном покрытые небольшой щетиной, мозолистые, натруженные руки, сжимавшие дубины, и широкополые соломенные шляпы, защищавшие от палящих солнечных лучей головы троих из рыбаков, добавляли последний штрих внешнему виду крестьян.

Короче говоря, мы попали в феодальную Японию. И, кажется, нас могут запросто прибить тем, что под руку попадётся. Так какого чёрта мы продолжаем идти вперёд?! Нет, стоп истерика, надо сначала разобраться в ситуации. Я решила больше не молчать и, пока мы медленно приближались к нервно переминавшимся с ноги на ногу рыбакам, тихо спросила спутников:

— Народ, кто что знает о Японии?

— Судя по тому, что у них нет мечей, — подала голос Динка, — это уже эпоха Эдо. То есть время правления сёгуната Токугава, ведь мечи у крестьян отобрал объединивший страну Хидэёси, после смерти которого и воцарился сёгунат. А вот исходя из того, что они явно настроены против пришельцев, можно сделать вывод, что тысяча шестьсот сороковые годы успели миновать, ведь именно тогда страну окончательно изолировали от внешнего мира, и высадившиеся на берег иностранцы должны были быть казнены.

Спасибо, блин, за экскурс в историю, Дина! Мне вот сейчас очень важно узнать, какой год на дворе! Вопрос не кто у власти, а что нам делать, раз всё так плохо!

— Тогда какого чёрта мы прёмся на убой? — праведно возмутилась я, подумав, что надо срочно сваливать. Хоть в лес, хоть куда! Лишь бы не к самураям на «свиданку» с поножовщиной…

— Крестьяне вряд ли нас убьют, — меланхолично ответила готесса и улыбнулась. Дурдом «Ромашка», палата номер «шесть»…

— Да и в сёлах самураев не было, — хохотнул мой излишне оптимистичный брат. — Не будем просто нарываться, спросим у местных жителей, что к чему…