— Ножки так хороши? — вскинул бровь Нокс.

— О да, — усмехнулся я и, потянувшись, добавил: — Пойду её разбужу — ещё раз на них полюбуюсь.

— Да ты попей чайку, — подмигнул мне Нокс, и я понял, что он попался. — Сейчас я нашу спящую красавицу приведу!

— Э, чувак! — возмутился я, но жнец свалил в сумеречную зону, она же — Динкина комната. Я ухмыльнулся и пошёл следом — такое зрелище пропускать грешно.

Итак, Нокс ввалился в комнату моей подруги, которая безуспешно пыталась превратиться в бабочку, замотавшись в кокон из одеяла. Далее последовал разочарованный вздох жнеца, его шёпот: «Вставай, красавица!» — и попытка стянуть с Динки одеяло. Хо-хо, я тоже однажды так поступил! Больше не хочу…

В следующий момент очки Нокса оказались на полу, а сам он был прижат к кровати схватившей его за горло хрупкой девицей. Да, Динка выглядит как сушёная вобла, ну, или как дохлая мышь, но она очень сильная, и бьёт всегда так, что не обрадуешься. Вот и сейчас она рефлекторно зазвездила обидчику «куда попало», то есть в наглую морду, а затем узрела краем глаза, что на неё покушается чужой мужик, и моментально схватила его за горло, причём, скорее всего, не с мечтами об асфиксии жертвы, а с надеждами нажать на болевые точки. И эту мою догадку подтвердил хрип жнеца, который просто не ожидал от рохли-Динки такого поведения. Нажала-таки. Пожалеть, что ль, пришлого? Да ну на фиг, они нас не жалели.

Я стоял в дверях, наблюдая за тем, как целых пять секунд Динка пытала жнеца, а затем этот любвеобильный живой труп растерял всю свою галантность и долбанул её по рукам, после чего перекатился по кровати и вскочил. Да уж, такого ошалелого выражения лица я у этого коварного обольстителя блондинок «девяносто-шестьдесят-девяносто» ещё не видел! Он растирал горло, а Динка, которой, думаю, по рукам отвесили довольно сильно, быстро-быстро моргала, пытаясь понять, кто перед ней и какого Мефистофеля он тут забыл. Затем раздался её стон, и подруга рухнула обратно на подушки, натянув одеяло до макушки. Я же хмыкнул и, проперевшись в комнату, подобрал очки Нокса. Левое стекло треснуло, дужки были погнуты.

— Чувак, ты её неправильно будил, — вздохнул я и, покачав головой, скорчил скорбно-сочувствующую гримасу. — Учись, пока я жив.

Нокс хотел было что-то вякнуть, но я, предусмотрительно отошедший подальше от койки, уже набрал в легкие воздух и заорал:

— Динка, подъём! Армагеддон близко, армия Сета на подступах к последнему рубежу обороны! Харона тебе в тести, подымай скелет с матраса!

Серых завозилась под одеялом и с тяжким вздохом снова приняла сидячее положение. Потерев кулаками глаза, это воплощение доброты, смирения и невинности пробормотало:

— Встаю, Лёш, что тебе на завтрак приготовить?

— Блинов хочу, — пожал плечами я и положил травмированные окуляры местного крота на Динкино одеяло. Она зевнула, откинула данную постельную принадлежность, и очки отправились в полёт к окну. А точнее, к батарее.

Дзынь!

Полёт прошёл нормально, объект приземлился, точнее, «прибатареился» по плану. И я уверен, что превращены в снаряд «глаза» нашего «гостя» были неслучайно, хо-хо!

— А ты не так проста, — проследив подслеповатым взглядом за траекторией гибели собственных окуляров, изрёк трупак на ножках.

— Прости, я всегда так реагирую, когда меня будят, — смущённо улыбнулась стопудово нераскаивающаяся Динка и встала. Дрыхла она всегда в чёрной шёлковой пижаме, скрывающей и ноги, и руки, и даже отчасти шею, ибо Динуська её вечно на все пуговицы застегивала, так что присутствие в комнате двух мужиков подругу мою не волновало. На улицу, и то шмотьё откровенней надевают.

— Любопытно, — протянул Нокс, и в его моргалах мелькнул азарт. Вот блин, а я надеялся, он потеряет к Динке интерес, узнав о её термоядерном характере!

— Обычно, — пожала плечами она и, прихватив шмотки, свалила в душ. Причём свалила, чуть ли не маршируя — солдатским шагом, топоча, как слон.

— Хорошая подстава, — усмехнулся Нокс, на сей раз обращаясь ко мне. — Ревнуешь цыпочку?

Ох, чувак, радуйся, что Динка не слышит, как ты её назвал!

— Ревновать — не мой стиль, я завоёвываю, — усмехнулся я и свалил на кухню. Жнец полез за своими линзами, но, думаю, от них мало что осталось, а Динка скрылась в ванной комнате. О, а сейчас начнется заплыв на дальнюю дистанцию и выползет она только минут через двадцать!

Как и ожидалось, душ моя подруга принимала так долго, словно пыталась смыть с себя мясо вместе со шкурой. Нокс всё это время где-то пропадал, а когда в конце концов полыхнул саваном вспышки на кухне, доказал всем, что оптика жнецов круче оптики людей — на носу у него красовались новые очки, точная копия старых. На этот раз трепать языком мне не хотелось, жнец же вообще ушёл в астрал, задумчиво косясь на коридор, откуда слышался шум воды и приглушённое пение моей подруги. Где был чувак в похоронной рясе, понятия не имею и иметь не хочу. Он меня бесит тем, что довёл Инку до нервного срыва, а Динку — до шопоголизма. Она ж к моде равнодушна, а этому трупаку ходячему помогала с выбором шмотья, хоть он и превратил нервные клетки моей придурочной сестры в месиво…