– Я заложник?
– надменно осведомился министр-председатель.

– Вы?!
– поразилась Островитянская.
– А на кой чертт нам такое счастье... Прошу прощения, я в смысле, не нужны нам заложники. Ситуация и так полностью в наших руках. Зимний пока не берем исключительно во избежание случайных жертв и утери предметов большой художественной ценности. Собственно, вы к нам как раз случайно прицепились. Я вела переговоры в Мариинском, а тут шум, крик - человеку плохо. Доктор суетится, в больницу везти нужно. А где ваша охрана и адъютанты - вообще непонятно. Ну, авто у нас есть, пришлось оказывать помощь и содействие. Считайте как хотите, но мы, ВРК, не лишены гуманизма. Как, вы, кстати, себя чувствуете?

– Я?
– Александр Федорович потрогал промокший френч на груди.
– Слабость, а так неплохо. Но куда вы меня везете?

– Доктор сказал "в клинику", но потом передумал, приказал "строжайший домашний покой" и слез с экипажа, - исчерпывающе объяснила оборотень.
– Вот, общеукрепляющие пилюли передал. Швейцарские, патентованные. Кстати, нам всем не помешает.

Лоуд развернула красно-белую упаковку с пилюлями, все сунули себя в рот по таблетке общеукрепляющего и задумались.

– Так что вы теперь собираетесь делать?
– уточнил все еще слегка нервничающий Александр Федорович.

– Как что?
– удивилась оборотень.
– Довезем вас до дома. В смысле до Зимнего. Ляжете у себя в кабинетике, выпьете чаю, непременно горячего, непременно! И хорошенько выспитесь. Указания врача лучше выполнять, да и вообще с гипертонией шутки плохи. Ну, вы и сами знаете.

– Я не за собственную жизнь опасаюсь, - довольно спокойно пояснил Керенский.
– Я спрашиваю, что собирается делать ВРК, Ленин и прочие ваши главари?

– У нас не банда, а партия, следовательно, у нас руководители, - поправила товарищ Островитянская.
– Давайте без оскорбительных наездов. Что касается "что делать"... А у нас есть выбор? Власть вы упустили, нам ничего не остается, как взять ответственность на себя.

– Еще ничего не решено!
– запротестовал Керенский.
– С фронта подходят верные нам части...

– Продлить агонию желаете?
– уточнила оборотень.
– Ну-ну. И да потекут по Невскому кровавые реки, так?

– Не мы это конституционное преступление провоцируем!
– начал повышать голос министр-председатель.

– Граждане и товарищи, - попросила, посасывая таблетку витамина С, Катрин.
– Ночь, тишина, сидим в машине, дух переводим. Ну к чему шуметь? Александр Федорович, вы лицо облеченное немалой властью, могу я вас чисто по-женски попросить - давайте приложим максимум усилий и обойдемся без крови?

– От лица автомобильной общественности присоединяюсь к данной просьбе, - счел уместным подать голос поднабравшийся политического ума-разума Колька.
– Если вы и вправду Керенский, так давайте как-то выруливать и не газовать. У меня, между прочим, один дядька в Ораниенбаумской школе прапорщиков, а другой в Красной гвардии на "Айвазе"[28]. Оба пока живы, но мало ли... По Питеру немецкие пулеметчики бегают, а вы тут взялись пушки друг на друга выкатывать.

– Откуда вы вообще набрались этих басен про немецких пулеметчиков? Кто распускает эти слухи?
– не выдержал Александр Федорович.

– Помилуйте, какие слухи?
– возмутилась Катрин.
– Вам, что, вообще ни о чем не докладывают?

– Мне вон - сегодня весь кузов сзади издырявили, - поддержал Колька.
– Гляньте, гляньте - как дадут пулеметом из окна. Такая полировка, это ж... Гады, одно слово!

Керенский оглянулся и действительно внимательно осмотрел уродливые дыры на багажнике.

– Третья сила, - вздохнула Лоуд.
– Всю игру нам ломает. Между прочим, стреляют по безоружным женщинам. По мне, к примеру.

– Зато ваша соучастница мне бок револьвером продавила, - парировал Керенский.

– Ношу исключительно для самозащиты, - Катрин попыталась отодвинуться.
– Время беспокойное, вы уж простите, Александр Федорович.

– Далек от мысли вас обвинять и упрекать. Ситуация в городе действительно ужасная. И мы практически бессильны, - признался министр-председатель.

– Слушайте, а давайте попробуем компромисс подсечь и выудить, - сказала Лоуд, разворачивая остатки витаминки.
– Есть же такое красивое греческое[29] слово. Вы как к такой идее относитесь, гражданин Керенский?

– Давайте уж свой наркотик, - Александр Федорович, сунул под язык большую таблетку.
– Как отношусь? Какой компромисс может у нас состояться? Мы покинули конституционное поле, ступили в трясину анархии...

– Передача власти "под давлением обстоятельств"?
– предположила Катрин.
– Дальнейший открытый судебный процесс, оспаривающий произошедшие антиконституционные события, далее полное восстановление справедливости при избрании Учредительного собрания.

– Ерунда и вопиюще безграмотные формулировки, - поморщился Керенский.
– Совершенно иначе нужно подходить к процедуре...