Чисто информационный мусор: какие прикрасы покупал Мутафа своим любимым женам. И — когда.

«Знание — сила». Кто сказал? Бэкон? — Молодец, Френсис! Не смотря на свою свиную фамилию.

«Нет на свете силы более могущественной, чем любовь» — это кто? Иван Стравинский? Это которого в 1944 году за необычную аранжировку гимна США в Бостоне, местная полиция арестовала? Тёзка! Респект и уважуха!

А — совместить? «Два в одном флаконе»… Это ж как тот флакон рванёт! Если правильный взрыватель поставить…

Рассказы Полонеи позволили Николаю не только чётче ориентироваться в нынешних ценах, но и получить представление о трендах. В существенных подробностях.

Главный-то мы знали: сырьевая экономика Булгара предыдущих столетий — рухнула.

Глава 445

Два-три века назад всё здесь держалась на «мягкой рухляди».

По ал-Марвази булгарские купцы берут у предков хантов и манси («народ йура»):

«шкуры соболя и получают от этого огромную прибыль… они (йура) — народ дикий, обитают в чащах, не имеют сношений с людьми, боятся зла от них… Булгары ездят к ним, возят товары, как-то: одежды, соль и другие вещи… Торгует народ йура при посредстве знаков и тайно из-за дикости их и страха перед людьми; вывозят от них превосходных соболей и другие прекрасные меха».

Ал-Гарнати подробно описывает «немую» торговлю с народом йура:

«И приносят свои товары, и кладет (каждый) купец свое имущество отдельно, и делает на нем знак, и уходит; затем после этого возвращаются и находят товар, который нужен в их стране. И каждый человек находит около своего товара что-нибудь из тех вещей; если он согласен, то берет это, если нет, забирает свои вещи и оставляет другие, и не бывает обмана. И не знают, кто такие те, у кого они покупают эти товары».

Булгарские купцы не подпускали конкурентов к своим «немым» и запрещали партнерам по «немой» торговле показываться в Булгаре:

«Жителям Вису и Йура запрещено летом вступать в страну булгар, потому что, когда в эти области вступает кто-нибудь из них, даже в самую сильную жару, то воздух и вода холодеют, как зимой, и у людей гибнут посевы».

Ал-Масуди, в первой половине X в., пишет:

из земли буртасов «вывозят меха черных и красных лисиц, которые и называются буртасскими. Эти меха, особенно черные, иногда стоят больше 100 динаров за штуку, красные дешевле. Арабские и персидские цари считают эти черные меха выше куньего, собольего и другого меха и делают из них шапки, кафтаны и шубы, так что почти нет царя, не имеющего шубы или кафтана с подкладкой из мехов черных лисиц».

Ибн Хаукал: «Лучшие бобровые меха находятся в земле руссов, и они продавали их в Болгаре… Часть этих бобровых мехов вывозилась в Хорезм».

В начале X в. Ибн Руста: «Основное имущество у булгар — меха куницы, у них нет золотой или серебряной монеты, расплачиваются они куньим мехом; один мех равен двум с половиной дирхемам».

Чисто для знатоков: русская «куна» — от куницы. Кусочек серебра, который всегда был меньше даже одного дирхема. Ногата — обрезанный дирхем, обрезок — резана или куна. Ощутите норму прибыли.

Потом халява кончилась, наступил абзац. В смысле — коллапс: в халифате кончилось серебро. Купцы, естественно, переложили свои проблемы на охотников, на йуру, буртасов, русских… Те, стремясь компенсировать потери дохода «ростом производительности труда», выбили пушного зверя. Подорвали популяции. Чернобурка с соболем — ушли за Печору. Бобры… уйти не успели.

Утратив мировую славу «мехового гульфика»… Э… Виноват: «сырьевого мехового придатка», «Серебряная Булгария» превращается в «страну мастеров». Отсюда такое высокое, сравнительно со «Святой Русью», количество городов на душу населения.

Забавно. Историки и около — очень любят рассуждать о мудрости Аламуша, о его гениальности в части создания эмирата. И они — правы. Но едва булгары превратились из обычного, не самого сильного и многочисленного племени, в некое подобие народа и государства, они немедленно выкинули «священные заветы великого основателя»: ситуация изменилась, продолжать жить по «заветам» — сдохнуть.

Увы, высказывания арабских путешественников 9-10 веков продолжают относить и к 12–13. «Они там все такие!». В смысле: дерут десятину и с этого живут.

Не уважают некоторые своих предков, отказывают им в способности понимать реальность изменения мира.

* * *

Меня очень тревожило наше экономическое положение. Всеволжск превращался в «воровское кубло». Не по поведению насельников, а по политике. Которая, как известно, есть «концентрированное выражение экономики».

Экономика у меня получалась грабительская. Я грабил туземцев, заставляя отдавать ценности и платить «ограниченную десятину», я грабил, прямо или косвенно, торговые караваны.