Это почти что двухлетняя история из жизни одного маленького кудрявого "мышонка", через боль, страхи и непонимание окружающих и самого себя научившегося быть собой и гордо смотреть вперёд. P|S: людей, считающих что рассказчик писал от себя и о себе, а не о маленькой кудрявой "мышке" заранее предупреждаю, что я самолюбивая наглая сволочь и эти люди окажутся правы))) Но, тем не менее, "мышонок" - та, без кого эта история не приключилась бы, так что поменьше обращайте внимание на мою злостную харю.))) Это долгожданное и старательно вымученное продолжение давно начатого куска. На мой взгляд хорошо, для остальных - возможно будет нудновато... Ну, не суть, в любом случае жду тапки "в студию".
Первое серьёзное "препятствие" перед вожделенным отдыхом показалось минут пятнадцать спустя. Когда это маленькое трепетное "чудовище" на пологом, но скользком подъёме вдоль едва сочащегося водой ручья, в очередной раз зацепилось за низенький колючий куст истрёпанным подолом и с придушенным визгом скатилось вниз. Я обречённо обернулась назад, задумчиво "хрюкнула", любуясь на изгвазданное по самые брови удивлённое личико и кривовато улыбнулась, вспоминая Винни Пуха.
– Ну вот, теперь совсем как настоящая чёрная тучка.
Девочка потеряно посмотрела на меня, перевела совсем уж измучанный взгляд на некогда малиновое платье, почти по середину бедра притопленное в весьма глубокой зеленоватой луже, провела по изгвазданному бархату грязными ладонями и плаксиво скривилась, глядя на свежие "жирные" пятна. Злые отчаянные слёзы, щедро "сдобренные" жалобными воплями, снова плеснулись из ребёнка наружу, заставив меня коротко чертыхнуться, спуститься вниз и силком выволочь это чумазое недоразумение на сухое место.
Нет, так не годится, такими темпами мы эти несчастные два километра будем ползти всю оставшуюся жизнь. Я критически осмотрела остатки напоминающего потасканную тряпку "великолепия" и вытянула из сумки один из ножей. Девочка уставилась на вынимаемое из ножен лезвие широко раскрытыми глазами, мгновенно перестала всхлипывать и с тихим надрывным шепотом медленно подалась назад.
Кажется, я начинаю понимать, что она пытается до меня донести. По крайней мере, по оттенку "плавающих" вокруг неё эмоций, на сакраментальное детское "я не хочу и не буду" её мысли были весьма похожи. Я коротко фыркнула в ответ, ухватилась рукой за верхний край подола и, почти не обращая внимания на вялое сопротивление, криво обрезала платье чуть ниже тощих коленок.
"Ангелочек" в ужасе уставился на собственные полуголые ноги, запищал что-то совсем уж непонятное и упал на землю, пытаясь прикрыть "срам" остатками подола. Меня мгновенно окатило волной стыда, безнадёжности, какого-то чудовищного фанатичного ужаса, придушенного безразличия, и ещё парой десятков совсем уж не поддающихся нормальному описанию эмоций. О, Вечность, ну и каша! Да чтоб я ещё хоть раз попыталась влезть в этот бардак...
Я преувеличенно спокойно убрала в сумку нож, вздёрнула это сущее наказание на ноги, крепко сжала её запястье при слабой попытке вырваться, и молча потащила почти висящее на мне худое тельце вдоль ручья по горке, не обращая внимания на тихий шепот и судорожные всхлипы.
Пару минут спустя дитё выплакалось и окончательно переключилось на сдавленный шёпот: "воды" на слёзы в организме явно почти не осталось, а вот пить, судя по частым сглатываниям и тоскливому взгляду на окончательно пересохший ручей, ей теперь сильно хотелось. А я, кошелка безмозглая, не подумала снять с кого-нибудь из заснувших жертв "пыльцы Януса" хоть одну фляжку. Ладно, мышка, не грусти, сейчас злобная старая мегера дунет, плюнет, свиснет... как там плетётся ледяная стрела?
Минуты полторы спустя, я остановилась напротив большого поваленного дерева, усадила на одну из наиболее крепких веток облегчённо застонавшего "ангелочка" и ненадолго задумалась. Девочка устало нахохлилась не хуже замерзшего воробья, подтянула чуть ли не до подбородка голые коленки и почти безразлично начала наблюдать за моими метаниями вдоль ветвей. Я снова достала из сумки нож и, отметив в мыслях тот факт, что без нормальной перевязи обращаться с ним крайне неудобно, аккуратно вырезала из ближайшего куста несколько тонких палочек, после чего с гордой улыбкой от "уха до уха" вручила свою добычу своему "внезапному заданию". Ребёнок безропотно взялся за палочки худенькими пальчиками и медленно округляющимися глазами начал следить за моими быстро мечущимися в пространстве руками. Воздух перед веточками слегка заиндевел, подёрнулся звонким маревом и снова застыл, "нарастив" вокруг древесного "каркаса" приличных размеров сосульки - лизунки. Девочка громко охнула и неверующе вытянула дрожащие руки подальше от себя, заставив меня невольно нахмуриться.
Нет, это просто какой-то тихий ужас, а не красивая молодая девушка: лицо осунувшееся, бледное, под глазами заплыли синяки, худенькая, измождённая, от малейшего испуга бросается в слёзы, а после пятнадцати минут неспешного пути по не слишком-то заросшему лесу вообще готова лечь и умереть на месте. Что с ней делали, где выращивали? Это же овощ, а не человек!
Я напряжённо хмурилась, унимая снова колыхнувшуюся головную боль, мысленно прикидывая объёмы будущей работы и тихим ласковым словом склоняя на все лады того воображаемого индивида, который был ответственен за воспитание этой загнанной "трепетной лани". Убить, гадёныша, мало: ну как можно умудриться превратить явно ещё недавно здорового и крепкого ребёнка в эту бледную немочь? И, главное, зачем?
Я аккуратно забрала у кудрявой "мышки" самый большой лизунец и с загадочной полуулыбкой сунула в рот, кося на неё одним глазом. "Ангелочек" недоверчиво приблизил к себе оставшиеся палочки, забавно принюхался и с сильнейшим сомнением на лице сунул ледышку в рот, а секунд десять спустя на осунувшейся детской "мордочке" расплылось удивлённо-блаженное выражение.
Ну, ещё бы: лизунцы - одно из последних лучших хозяйственных изобретений, созданных кафедрой Алхимии на базе боевых арканов. Материализованный из атомарной пространственной "взвеси" лёд, насыщенный добавками глюкозы, антиоксидантов и небольшой группы полезных микроэлементов весьма сложен и энергоёмок по матрице, но зачастую незаменим в дальних походах. Мои Золотые после недельного "забега" по пустошам практически "молились" на это чудо алхимагической мысли.
Я коротко печально выдохнула и задумчиво огляделась вокруг, неторопливо "гоняя" языком по нёбу "леденец".
По светлой, желтовато-зелёной тенистой листве величаво "плавали" частые солнечные блики, постепенно сползающие на землю и кое-где вспыхивающие яркими серебристыми "змейками" на острых сколах крупных, но довольно редких валунов. Некогда каменистое русло иссохшего ручья густо заросло низким и густым мелколистным кустарником, у самой земли затянувшимся плотным ковром тонкостебельной тёмно - бурой ползучей лозы. Высоко над моей головой слышалось редкое цвирканье невидимых в тенях птиц, а в частых прорехах среди высоких древесных крон ярко сияло чуть зеленоватое, удивительно тёплое на вид небо.