— Ты знаешь, что Это? — спросила Эмма.

— Не совсем, — вздохнул Голд и сделал несколько шагов по направлению к ним. — Если бы… Красиво, конечно.

Он протянул руку к серой мути, но в итоге неуверенно сжал пальцы и отступил на шаг.

— Что-то же всё-таки нам сделать нужно, — сказала Реджина, — выяснить, как это убрать.

Она неуверенно посмотрела на Голда, но он её откровенно игнорировал, увлечённый серой мутью.

— Попробую уничтожить, — пожала плечами Зелена. — Прошу всех отойти!

— Я бы не стал, — возразил Голд, но всё же отодвинулся вместе со всеми.

Зелена создала файербол и бросила в серую муть. По серому желе прошлись электрические импульсы, а потом оно стало только больше. Несколько минут ничего не происходило, и тут вдруг часть серого желе отделилась, превратилась в нечто вроде щупальца, схватила Зелену и потащила её к себе. В себя. Реджина и Генри попытались схватить ведьму, но их откинуло в сторону. То же самое произошло и с Эммой. А вот Роланду удалось удержаться, но его сил было недостаточно. К величайшему удивлению всех собравшихся, Голд пришёл ему на помощь, и Зелена была спасена. Серая муть сжалась и странно булькнула. Реджина опустилась рядом с потерявшей сознание сестрой и обняла её. В местах, где серая муть коснулась Зелены, выступили ожоги.

— Как вы это сделали? — спросила ошарашенная Эмма.

— Интересно, — в задумчивости изрёк Голд, а далее, обернувшись к Роланду с ироничной улыбкой, спросил, — сильно её ненавидишь?

— Она убила мою мать, — сообщил Роланд, глядя Голду прямо в глаза, — но я бы не сказал, что питаю к ней лютую ненависть.

— Но о мести подумывал?

Роланд ничего не ответил на это, только едва заметно кивнул Румпелю и получил сдержанный кивок в ответ.

— Ясно, — Голд хлопнул руками. — Что же. Моя убедительная просьба ко всем вам: не лезьте в это дело.

— Но… — попыталась возразить Эмма.

— Простите, мисс Свон, — перебил Голд, — но в данной ситуации даже это желе эффективнее вас. Я не хочу, чтобы вы всё испортили. Удачи!

С этими словами Голд удалился. Эмма, Реджина и Генри вместе с раненой Зеленой отправились домой к последней, а Роланд ушёл в лес, где погрузился в размышления. Главным образом Роланд думал, конечно же, о Коль.

Роланд с Колетт познакомились около трёх с половиной лет назад. Роланд вернулся из Зачарованного леса повидаться с Робин. Он помнил, как поразился виду Робин, которая за три года превратилась из маленькой неловкой девочки в настоящую красавицу.

— Старший брат! — крикнула Робин и со смехом бросилась ему на шею.

— Моя милая Робин, — рассмеялся Роланд, — как же ты выросла!

— А ты усы отрастил!

— Да… Это я… — Роланд смущенно пригладил свои усы. — Очень страшно, да?

Робин отрицательно покачала головой.

— Кстати, это моя лучшая подруга Колетт, — представила Робин свою спутницу, которую Роланд заметил только тогда, когда Робин её упомянула.

Конечно, Роланд и раньше слышал об этой девушке, но лично видел впервые. Она была очень красивой и очень маленькой. Пять с половиной футов, не больше. Длинные каштановые волосы до поясницы и очаровательная белоснежная улыбка. Одета она была очень ярко, броско: ярко-жёлтые брюки и небесно-голубая рубашка с рукавами, закатанными по локоть, синяя кепка и кеды, и разные носки. Движения её были небрежными, немного пацанскими, но не лишенными изящества.

— Колетт Голд, — она выплыла из-за спины Робин и протянула ему руку для рукопожатия, на которое Роланд с удовольствием ответил.

— Роланд Гуд, — улыбнулся Роланд. — Очень рад встрече.

— Взаимно, — улыбнулась Коль, в её глазах запрыгали озорные огоньки.

И Роланд заглянул в эти глаза. Тёмные, большие и очень живые. Они могли выразить очень многое, но в ту минуту Роланд не пытался угадывать то, о чём они говорили, или о чём молчали, так как он, Роланд Гуд, потерял своё сердце. И потерял его навсегда.

Следующие пару недель Роланд, словно телохранитель, повсюду таскался за девушками. Как же неловко ему было в присутствии Коль! Он часто не понимал, о чём она говорит и шутит: так быстро она перескакивала от одной мысли к другой. Ещё его поражало, что когда он начинал говорить, а точнее, просто пытался говорить, она замолкала и обращалась в слух, смотрела на него внимательно-внимательно, будто он действительно должен был сказать что-то важное и серьёзное. И он часто терялся и бормотал нечто невнятное, но она неизменно награждала его ободряющей улыбкой, только вот в глазах плясали всё те же озорные искорки, наводящие его на неутешительную мысль: в душе Коль над ним смеётся. Некоторое время спустя Робин начала их бросать, и они вдвоём бродили по городу. Тогда Коль бывала серьёзнее, задумчивее, и Роланд начал рассказывать ей то, что и Робин не мог. Всё, что лежало на душе, а она слушала, внимательно разглядывая его лицо. Он, большой и неуклюжий медведь, почему-то был интересен этому маленькому, озорному чижику. Действительно интересен. И однажды случилось страшное: Колетт пригласила его на свидание. Да-да, просто взяла и пригласила.

— Я заеду за тобой в десять вечера, — очень серьезно сказала она. — Не подведи меня.

— Я… Что? — растерялся Роланд. — Ты знаешь, сколько тебе лет?

— Да. И я по-прежнему заезжаю за тобой в десять.

— А права у тебя есть?

— Нет. И я по-прежнему заезжаю за тобой в десять.

— Ты… Я… Это не. — забормотал Роланд.

И тут она его поцеловала. Очень неумело, но старательно. Удивительно, как дотянулась только.

— По-прежнему в десять, — Колетт похлопала его по плечу, спрятала руки в карманы очередных ярких брюк и, не оглядываясь, ушла.