Роланд знал, что не должен был соглашаться. На это было три веских причины: во-первых, она была дочерью мистера Голда; во-вторых, она была младше его на шесть лет и ей не было даже семнадцати; и в третьих, она всё ещё была дочерью мистера Голда. Но, видимо, он полностью утратил инстинкт самосохранения и способность разумно мыслить, потому что он ждал её ровно в десять, и ровно в десять перед ним затормозил старенький трёхдверный чёрный фольксваген поло. Пассажирская дверь резко распахнулась.

— Запрыгивай! — рассмеялась Коль.

Он подчинился, и она надавила на газ. Они выехали тогда за границы Сторибрука, чтобы никто их не увидел. Во время этой увеселительной поездочки Роланд успел попрощаться с жизнью пару-тройку раз, но ничего плохого не произошло. Похоже было, что она правда знала, что делает, потому что так вести машину могли только два типа людей: те, кто умеет это делать, и те, кто просто отбитые на всю голову.

— Ты сумасшедшая, знаешь? — крикнул ей Роланд и почему-то рассмеялся.

— Есть такое, — отозвалась она, — но не бойся! Я знаю, что делаю. Вот смотри!

После этих слов она поехала задом наперёд. Ночью, по трассе. Роланд прикусил зубами собственный кулак.

— Да брось ты! Это дорога на Сторибрук! Тут машин других и не бывает! — фыркнула Коль.

— И часто ты так?

— На такой скорости — впервые! Одной было страшновато!

Это вероятно должно было “успокоить” его, но на самом деле она просто говорила всё как есть.

— Твой отец вообще знает об этом? — спросил Роланд, пытаясь нащупать кнопку «стоп».

— Нет, — улыбнулась Коль, — но я ему обязательно расскажу. Недельки через две. Чтобы злился не сильно. А иначе — убьёт. Кого-нибудь… Ты боишься моего отца?

— Я не знаю, — сказал Роланд, немного удивлённый её прямотой, — Думаю, да. А кто его не боится?

— Он не такой уж и страшный.

— Да, для тебя, — усмехнулся Роланд.

— Нет, правда, — начала уверять Коль, — он умеет слушать. Всё дело в отношении. Если ты обращаешься к Румпельштильцхену-человеку, то будешь говорить с человеком. А если к Тёмному, то уж извини. Тебе нечего бояться, я думаю.

— Ты его очень любишь, да?

— Да, — кивнула Коль, — очень. Он мой лучший друг. Только Робин не говори — надуется.

Роланд клятвенно пообещал ничего не говорить Робин, а сам на мгновение испытал ревность, мему стало немножечко гадко от этого некрасивого чувства. Ведь он и сам до сих пор скучал по своему отцу и берёг его память.

— Да. Я понимаю, — печально улыбнулся Роланд. — Я даже немного завидую тебе.

— Да… — погрустнела Коль. — Мне очень жаль. Не представляю, каково это.

Она замкнулась, сбавила скорость, и какое-то время они ехали в полной тишине. А потом Коль оживилась и рассказала историю, как однажды, когда ей было очень грустно, её мама съехала с дороги на трассе в какую-то пыль и начала наворачивать круги на месте, поднимая вокруг целую стену пыли.

— Всегда мечтала сделать так же, — призналась Коль и вдруг резко выкрутила руль в одну сторону, сменила передачу и надавила на педаль газа до упора.

Машина завертелась на месте, но явно не так, как она ожидала. Она резко остановилась, немного ушла в занос, но сумела выровнять руль и поехала назад, в Сторибрук.

— Тебя мама так водить научила?

— Да, ты меня раскусил!

— Весёлая она у тебя, наверное.

— Нет, не очень, — рассмеялась Коль, — но и с ней случается.

В Сторибруке они не сразу распрощались, ещё немного посидели в машине, болтая о всякой ерунде. Роланд рассказывал что-то о Зачарованном лесе и разбойниках, как вдруг она протянула руку и потянула за цепочку, которая высовывалась из-за воротника его рубашки. Подвеска из оперения одной из отцовских стрел, тех золотых стрел, которые однажды за помощь даровала ему Реджина. Она без слов поняла значение и бережно опустила подвеску, легко пригладив её рукой.

— Талисманы очень важны, — сказала Коль. — У меня тоже есть талисман. Вот, смотри.

Она извлекла из-под рубашки свой талисман: небольшую серебряную звёздочку.

— Серебро. Как-то не сочетается с фамилией, — глупо пошутил Роланд.

Коль слабо улыбнулась.

— Почему ты позвала меня с собой? — вдруг спросил Роланд, сам того не ожидая. — Зачем я тебе?

— Это тайна, Роланд Гуд, — закивала Коль, изо всех сил стараясь сохранить серьёзное выражение лица, что, конечно же, ей не удалось. — Это величайшая тайна на свете.