Меня убивает мысль о том, что у Нэпала рак, что я могу его потерять. Ветеринар утешает меня, говоря, что опухоль обнаружена как раз вовремя и волноваться не о чем. Операцию делают почти сразу. Необходимость отрезать Нэпалу часть лапы причиняет мне почти такую же боль, как моя собственная операция. У меня уже давно такое ощущение, будто мы с моим псом живем одну жизнь на двоих. Вот и доказательство.

Мне звонит Джон Либонати. Он слышал об обеих операциях. Разговор очень грустный. Я делюсь с ним своими страхами: что, если Нэпалу придется потерять половину конечности, как и мне? Я говорю Джону, что даже в этом случае я не откажусь от своей собаки. Пусть она не сможет служить мне, как раньше, но мне и не нужна собака-помощник, мне нужен Нэпал. Только Нэпал.

И все же меня терзает один и тот же вопрос: «Что, если я потеряю его?» Джон — прекрасный слушатель. Он умеет поддерживать. Он говорит, что я переживаю о собаке больше, чем о себе, и это доказывает, как сильно мы любим друг друга. Джон просит меня не волноваться. Основа нашей связи — любовь, и эту связь так просто не разорвать.

Жить с ампутированной голенью оказывается намного тяжелее, чем я думал. Когда я под душем вижу эту культю, к горлу подкатывает тошнота. Ощущение почти такое же, как тогда, когда я впервые столкнулся с параличом. Но теперь у меня есть Нэпал. Он помогает мне пройти через это.

Это становится основной мыслью, которую я вкладываю в свои выступления для СПНВ. Хотя мы оба — я и мой пес — лишились части своего тела, мы не потеряли ни капли веры в свою миссию. В этом бою не имеет значения, большая собака или маленькая. Большое ли у нее сердце — вот что важно.

Вместе с Нэпалом мы набираемся сил после операции и усиленно тренируемся. В спортзале мы знакомимся с женщиной по имени Кэрол Лонг. Она только что ушла на пенсию с высокой должности в компании «Кока-Кола». Завязывается разговор, и Нэпал производит на Кэрол такое впечатление, что она решает стать волонтером-воспитателем щенков. Накануне нашего марафона она как раз получает на воспитание своего первого щенка от СПНВ.

Теперь я езжу на своей коляске так быстро, что продолжать тренировки на оживленных улицах больше нельзя. Это рискованно, ведь Мелисса на своем велосипеде может не успеть вписаться в поворот. Мы отправляемся на техасский гоночный трек. Там можно проехать двадцать миль — четыре круга по пять миль.

Сев на велосипед, Мелисса обнаруживает, что теперь проблемы начались у нее. Она старается изо всех сил, но велосипед практически стоит на месте. После первого круга она полностью измотана. Мы останавливаемся, чтобы осмотреть ее велосипед, и выясняется, что заклинило тормоза. Мелисса проехала пять миль с зажатыми тормозами!

— Я с самого начала это заметил, — дразню я ее. — Я видел, как ты из сил выбиваешься, просто говорить не хотел.

— Какое облегчение! — хохочет Мелисса. — В самом деле, не могла же я до такой степени потерять форму!

Мы разводим колодки и проезжаем вместе остальные три круга. Мелисса объявляет, что мы готовы. Техасский гоночный трек, конечно, лишь проба сил. Марафон морской пехоты — совсем другое дело. Но мы в наилучшей форме, насколько это возможно.

Прямо перед марафоном мы летим в Вашингтон. В мою команду входят Мелисса, Билл Стендер — бывший моряк, хозяин спортзала, — и его жена Триша. Накануне пробега мы изучаем карту и ландшафт. Билл, Триша и Мелисса берут напрокат велосипеды и выезжают на разведку перед марафоном. Все проходит так хорошо, что они решают придержать велосипеды до дня гонок. Вообще-то я езжу быстрее, чем большинство людей бегают, особенно если дорога идет под гору. Велосипеды помогут им не отставать и поддерживать меня. Но кажется, что судьба все больше и больше ополчается на нас.

Начинается ураган «Сэнди». Прогнозы обещают тропический шторм и дожди. Двадцать шесть миль толкать коляску в таких условиях — это сущий ад. Но я все равно настроен участвовать. Мелисса берет с собой паек энергетических батончиков и напитков, непромокаемую одежду, запасные перчатки и шины — если вдруг мои спустит. Она упаковывает все это в огромный рюкзак, который будет тащить на себе, сопровождая меня.

Утро марафона серое и мрачное. Нэпала приходится оставить в номере отеля — бежать со мной ему нельзя. Джон Либонати согласился привести его на финишную прямую, чтобы пес мог меня встретить, когда (если) я доберусь. Я ласково прощаюсь с Нэпалом и еду к лифту в своей городской коляске. Мелисса, Билл и Триша идут следом, толкая гоночную коляску. После моего старта они заберут в отеле велосипеды и догонят меня.

Я перебираюсь в гоночную коляску, и Мелисса подвязывает мне правую ногу, закрепив ее в найденном нами оптимальном положении: точно впереди. Я готов к пробегу настолько, насколько это возможно.

С самого старта начинается сущий ад. В лицо хлещет мокрый холодный ветер. Первый отрезок пути, идущий в гору, кажется бесконечным, зато под гору я пролетаю мигом, и от трения рвутся перчатки. Мне нужны запасные, иначе я не смогу прокручивать обручи и поддерживать скорость. Я высматриваю Мелиссу и остальных на нашем первом условленном месте, но там никого нет.

Проехав первые пять миль, я отправляю СМС: «Люди, где вы? Мне срочно нужны перчатки».

Я проезжаю еще две мили и отправляю еще одно СМС, уже нервничая: «Люди, вы где? Мне нужна помощь!»

Проехав в общей сложности десять миль, я чувствую отчаяние. Дождь хлещет сплошной серой завесой. Вода смыла смазку с перчаток и обручей. На одном из подъемов обручи меня уже не слушаются. Еще немного — и я встану намертво.

Я въезжаю на еще более крутой склон. Мышцы на руках и плечах горят огнем. Я почти буксую. Меня обгоняет какой-то бегун. Он предлагает подтолкнуть меня вверх по склону. Я отказываюсь. Либо я все сделаю как положено, либо вообще не буду делать. Если бы только знать, где Мелисса и остальные! Я настроен ехать дальше, один, без помощи. Перчатки снова и снова соскальзывают с мокрых ободов.