Впрочем, однажды он заметил, словно обращаясь к себе самому:

– Не важно, кто мы. Здесь это абсолютная чепуха. Каждому, чтобы выжить там, - здесь он остановился, словно подчеркивая важность этого "там", - пришлось сделать что-то порочное. Но каждый выживший там, без сомнения, герой.

Обведя отрешенным, как всегда, взглядом сидящих рядом, он поднялся с сухой земли и, как ни в чем не бывало, с завидным энтузиазмом спросил:

– А ужин что, отменили?

Усмехаясь себе под нос, Освальд занялся разведением костра...

11.

Отец с сыном, наркоманка, бандит, "благотворитель", солдат и Освальд Дрэйк - странный молодой человек, с туманным прошлым. В схватке с роком нас выжило всего семь.

Но стоила ли борьба результата? Семь изувеченных жизней, словно осадок на дне души призрака прошлого, что раньше называлось жизнь. Что есть в мире страшнее смерти? Только остаться в живых после неё.

Привычный мир был погребен под гнилыми останками погибших и окропленная их кровью планета, отключилась в пьяном угаре. Некогда цветущий гостеприимный мир превратился в мрачную свалку человеческих пороков, где мерзость вполне осязаема на вид.

Здесь рухнуло всё. Видимое и невидимое, цели, ценности, древние эпохи истории и реальная современность. Память о них, словно далёкое отлуние эха в колодце мертвой воды, дышащего смрадом разлагающихся человеческих истин.

12.

Виктор потушил свет и вышел с комнаты спящего сына. Малыш уснул у него на коленах, устав от слёз и страха. Устало включил компьютер, ответил бегло на пару писем, безразлично уставился в экран. Что значит иметь всё и не иметь главного? Не иметь или потерять? Поднял опрокинутую рамку с фотографией. Он, она, их дети. Счастливые, лощённые взгляды людей, не знавших иного мира, бушующего всего в десяти шагах за окном.

Она... взгляд, улыбка, высокий ровный лоб и её миниатюрная копия, выношенная под сердцем. Дочка была не тенью, но отражением чистой и красивой души женщины, которую однажды ему выпала честь назвать женой, сын - её острого ума и гордого нрава.

Где сейчас она?

Он хорошо помнил их последнюю встречу. Тощая, с синюшными отеками под глазами, растрепанные волосы, подавленный взгляд. Весь ее больной и унылый вид нагонял ужас. Как это могло случиться с ней? С ними?

Все происходило постепенно. Нервный срыв, лечебница, успокоительные и прочее. Затем лекарственная зависимость. Улучшения не наступало, но иначе она уже не могла. Врач посоветовал прекратить курс лечения препаратами. Назначил более слабые. У нее началась ломка.

Но кто же знал, что она найдет другой способ облегчить свои страдания. Виктор нашел человека, продавшего наркотики его жене. Угрозы помогли ненадолго. Она нашла другого дилера. Сколько раз он вытаскивал её из злачных мест - настоящих сточных ям города. Она лечились от наркозависимости, обещала бросить ради их сына, но всякий раз срывалась. Снова и снова сбегала.

В какой-то момент он прекратил её искать. Ему было противно это жалкое подобие его жены, в котором теперь с трудом угадывались родные черты. Любить её он больше мог, да и не хотел. Она ушла и больше не возвращалась.

13.

– Мэдж, ты ведь помнишь меня? Помнишь?

Давно её так уже не называли. Маргарет напрягла память. Кто был последним? Это было так давно, в забытом ею детстве. Звуки собственного имени навеяли странные воспоминания: детский смех, игры в догонялки, смешной белокурый мальчишка с забавно торчащими ушами... Как же его звали-то?

– Вэйн, я не по-..
– вдруг лицо её переменилось в выражении, дрожащими губами Мэг закончила начатую было фразу - -ним-маю... Ох! Вэйн!!!

Он испугался за неё, такое у неё было лицо. На нём не осталось ни кровинки, а в поднятых на него, ничего не видящих от слёз, глазах застыл ужас.

– Ты... ты боишься меня, Марма? Неужели? Не смотри, какой я стал большой и сильный! Жизнь меня слегка потрепала, но я до сих пор помню, каких оплепух ты мне могла навешать в детстве.
– Он невольно улыбнулся своим воспоминаниям.

– Вэйн...
– выдохнула она его имя, медленно опускаясь на землю. Ноги не слушались её, тело било, словно в лихорадке.