– Плюс очки, - добавил я, протягивая руку к бутерброду с ветчиной. Я, безусловно, был голоден, как волк, и уже намеревался открывать свою банку с домашней тушенкой.

– Как вас зовут, если не секрет?
– спросил я, глядя не в лицо собеседнице, а на золотой крестик, висевший на роскошной груди.

– Лена, - ответила дама не сразу и как бы нехотя.

– Павел, - сказал я.

– У тебя большие красивые глаза, Павел. Только ...что ты сейчас видишь, вернее, куда смотришь, скажи?
– и она незаметно раздвинула полы халатика, откуда показались два тугих шара, не сдавленные лифчиком.

– О, какая красота, - сказал я, и весь залился краской.
– Не мешало бы прикоснуться губами, хотя бы к одному из прелестных холмиков.

Ишь, чего захотел...котик.

Лена была в хорошем расположении духа. Она, видать, хорошо выспалась и, похоже, неплохо отдохнула в Моршино. Молодость и внешность убедили ее в собственной неотразимости и потому она так легко, так просто сходилась с людьми, особенно с теми, кто ей хоть чуточку нравился. Я почувствовал, что она нашла во мне что-то такое, какую-то изюминку, за которую она ухватилась, либо ее внутренний магнит активизировался, а я вдруг превратился в нечто состоящее из железных опилок и мимо воли тянулся к этому мощному магниту.

Она встала во весь свой рост, чтобы достать с полки косметичку, но замешкалась, а я сидя, пожирал глазами ее красивые ноги гораздо выше колен, фигуру, от которой исходил какой-то чувственный, дурманящий запах. Я так хотел обнять эти ножки, прижаться к ее животу, но с великим трудом сдержался от возможного, но необдуманного и поспешного шага. Я такое однажды видел в кино. Там парень поцеловал ножку выше колена, а дама, так похожа на Лену, пальчиками теребила его волосы на голове и все больше выгибалась, а когда он дошел до бедра, и вовсе потеряла равновесие...

Пока я раздумывал и решался на подвиг, Лена извлекла косметичку из-под подушки и села напротив, поставила на столик маленькое зеркальце, отражающие ее румяное личико и пышные губки.

Казалось, она любовалась своим лицом и роскошными слегка вывернутыми губами, а потом подкрашивала брови специальным карандашом. В это время я думал, что женщина - это самое прекрасное существо на земле, а я тоже счастлив...уже тем, что нахожусь рядом и смотрю, как плавно поднимается и опускается эта роскошная грудь. Природа наградила ее неисчерпаемым богатством и каким-то тайным источником энергии, способной вызывать у нас бурю всевозможных чувств и эмоций. Никто и ничто не может оставить в нашей душе такого глубокого шрама, как женщина и никто не может принести нам столько радости и долгожданного счастья, как женщина. Она святая и все, что в ней есть, и в особенности ее непредсказуемое поведение, способное повергнуть нас в неописуемый восторг, или сделать глубоко несчастным, подвергнуть сомнению, что жизнь это хорошо, это великолепно.

– Ну, как, я тебе нравлюсь? иди, посиди рядом со мной. Иди, иди, что ты такой стеснительный?

Я уселся так близко, что почувствовал жар ее бедра, а когда она положила ладошку на мою ногу гораздо выше колена, меня обуяла мелкая дрожь, и я, не зная, что делать, прилип к ее жарким губам. Ее губы сами раскрылись, а язычок, от которого исходил не только жар, но что-то еще сильное, могучее, парализующее мой мозг, пробрался глубоко до самого горла, но побыл там лишь несколько мгновений.

– Потом, потом, - шептала она, когда моя рука тоже стала скользить вдоль ее бедра.
– Мы здесь не одни. Я так не могу. Я хочу, чтоб ты был моим, и ты будешь моим. Обязательно. Много ночей впереди. Ты почему-то мне сразу понравился. Мы живем с мамой вдвоем, у нас большая квартира в центре города, на улице Короленко,12. Запиши телефон. Приходи в воскресенье. Я сама тебя хочу, мой прелестный котик, я так соскучилась...о, ты уже в полном боевом. Бедненький, как он просится ...в меня. И какой он прелестный! И буянит. Молодчина. Но..., я лучше пойду спать. Не то, можем натворить, Бог знает чего, - и она крепко поцеловала меня в губы и пощекотала своим горячим язычком еще раз. Она, как кошка, прыгнула на вторую полку и вскоре заснула крепким сном.

"Вот и поиграла со мной, как ребенок с игрушкой, - подумал я и сам принял горизонтальное положение.
– Завоевать ее наверняка не удастся. Тертый калачик. Она меня мгновенно покорила, у нее колоссальный опыт. Еще немного, и я буду задыхаться в ее сетях, которые она так искусно плетет. Я совершенно не подхожу для этого. Какой из меня кавалер? Она цветущая, крепкая, а я действительно худосочный и не подойду ей как партнер".

Когда мы подъезжали к городу, а я все время молчал, будто мой язык подвергся хирургической операции, Лена неожиданно спросила:

– Ну, ты не потерял мой адрес? Придешь послезавтра?

– А вы будете меня ждать?

– Буду.

– Если так, то..., конечно приду.

Я приехал в общежитие университета раньше всех, числа 25 августа. Для поселения с меня потребовали принести разрешение из деканата.

В деканате разрешение на проживание в общежитие мне выдали сразу, а вот со стипендией вышла заминка: лимит на стипендию в наступающем учебном году не увеличили, а наоборот сократили. На курсе, где я учился, только два студента получили и стипендию, и общежитие, - Лозицкий и Кравченко. Мне же досталось только общежитие. Зажав ордер на поселение в левой руке, я помчался к коменданту, мучительно думая, что же мне делать. Жить есть где, но жить-то не на что. Куда деваться, что делать?

В деканате я получил, правда, тридцать шесть рублей за два летних месяца, и это дало мне возможность посетить магазин, и даже рынок, где крестьяне продавали картошку по сносной цене. Если бы не эти деньги, мне пришлось бы идти грузчиком в речной порт, и тогда визит к моей попутной знакомой не мог бы состояться. А она, должно быть, ждет, готовится встретить меня так же радушно и так завлекательно, как это было в поезде.

Возможно, она была замужем, потому что девушки не ведут себя так свободно и так пикантно. Возможно, ее замужество длилось не более месяца, видать, она слишком требовательна. Я ей тоже, должно быть, не подойду, но целовать ее всю ночь, - что может быть лучше?