— Согласен, — шепчу я ей в губы.

И мы снова набрасываемся друг на друга. Нет никакого обмена эмоциями, никакой очередности. Мы просто два человека, которые соперничают за собственное телесное удовольствие. Вино раскрепостило меня, и я чувствую себя другим человеком. Мы кормим и кормимся друг от друга. Мой рот прокладывает себе путь к ее груди. Ее зубы покусывают мое ухо. Мои руки движутся по ее телу так, будто пытаются запомнить дорогу к Земле обетованной. Она изучила каждый сантиметр моего тела выше талии, а сейчас крепко сжимает меня ниже пояса. Все закончится так же, как если выдернуть чеку из гранаты — одним гигантским взрывом.

— Мне нужно лечь. — Мне тяжело стоять, а то, что происходит между нами делает все только хуже.

Я хватаю с пола брюки, вытаскиваю из кармана упаковку презервативов и открываю ее. Вытягиваю из пачки один пакетик и бросаю коробку на пол, а потом направляюсь к ее постели на полу.

Я лежу на спине, а она сворачивается рядом со мной и сосредоточенно наблюдает за тем, как я разрываю пакетик и одеваю презерватив. Когда я поворачиваюсь на бок, Фейт крепко прижимается ко мне. Ее глаза и пальцы медленно и нежно скользят по моему лицу. Та животная страсть, которая была между нами до этого момента просто превратилась в близость. Близость управляет моей ненавистью, берет ее под контроль и разбавляет природной добротой Фейт. И все, что остается — это потребность излить свою любовь в эту женщину. Потребность показать ей какой она заслуживает любви.

***

За шестьдесят минут, которые следуют после этого, я узнаю кое-что важное.

Любовь — это совместный акт.

То, как наши тела и мысли сплетались, чтобы доставить друг другу удовольствие — было актом любви. Я в полном блаженстве лежу под Фейт; ее тело все еще дрожит от взрыва эмоций, а мое расслаблено после оргазма, который я получил всего пару секунд назад.

Поцелуи.

Бережное внимание.

Связь.

Слова.

Темп.

Тихие заверения.

Ритм.

Оргазм.

Каждая деталь была актом любви.

Никто и никогда не дарил мне ничего подобного.

Никому и никогда не дарил подобного и я.

Это заставляет меня ценить произошедшее еще больше, потому что, несмотря на то, что между нами нет любви, акт ее взаимной передачи был реальным.

Когда она смотрит на меня, я улыбаюсь.

— Ты забрала мою ненависть и превратила ее в любовь.

— Рада была помочь. Ты тоже забрал мою ненависть, Шеймус.

Я делаю глубокий вздох, чтобы успокоить колотящееся сердце, а потом обнимаю ее.

Наши конечности сплетаются.

И мы лежим так несколько часов.

После чего крепко засыпаем.

— С добрым утром, сосед. — Я знаю, что Фейт улыбается еще до того, как открываю глаза.

— С добрым утром, соседка. — Я тоже улыбаюсь, пока мое похмелье не объявляет о намерении испортить день. Меня тошнит, а голова яростно напоминает о том, что ей не нравится вино.

Умывшись и одевшись, я сажусь на край кровати. На Фейт снова все та же ужасная футболка. Я пристально смотрю на надпись, — так пристально, что через несколько минут она начинает расплываться — и говорю:

— Миранда забрала моих детей. Они уехали. — В моем голосе такая же пустота, как и в сердце.

Когда Фейт ничего не отвечает, я отрываю взгляд от разноцветного пятна на футболке и смотрю на нее. По ее щекам катятся слезы.

— Как так получилось?

— Ложь. Она чертова сука.

— Какая ложь? Ты отличный отец, Шеймус. — Ее голос спокоен, но слезы продолжают литься ручьем.

— Судя по всему, я наркоман, который встречается с прости… — Я замолкаю, потому что не могу произнести это. Не хочу втягивать ее в свой кошмар.

Фейт делает глубокий вдох и заканчивает за меня.

— С проституткой. Она считает, что если я работаю стриптизершей, то, несомненно, проститутка.

Я киваю.

— Все еще хуже. У нее есть заверенные показания от мужчин, которые утверждают, что платили за секс. С тобой.

Тихий плач Фейт превращается в рыдания.

— Я никогда, Шеймус. Ты должен поверить мне. Ты не представляешь, чего мне стоит танцевать перед незнакомцами. Это унизительно, и я чувствую себя не человеком, а объектом. Я бы никогда не смогла заниматься сексом с незнакомцем. — Она садится передо мной на корточки и кладет руки на мои колени. — Вчера ночью я занималась сексом второй раз, но он единственный, который имеет значение. То, что я отдала тебе было особенным. Ты даже не представляешь насколько. Я бы не стала делать этого с каким-нибудь случайным парнем.

— Я знаю, Фейт, — говорю я, обхватив ее лицо ладонями. — Я знаю. То, что произошло между нами вчера ночью было особенным. — Я уверен, что она заплатила, чтобы они написали эти показания. Или сделала это за них. Как я уже сказал, Миранда — дьявол.

Фейт такая хрупкая и чистая; я до сих пор не могу стереть из памяти ее образ — она стоит на сцене топлес. Он не соответствует человеку, которого я знаю.

— Почему ты это делаешь? Почему обнажаешься? Ты говорила, что это часть твоего исследования, но тут что-то большее.