— Именно поэтому Вы остались живы… Вы сопротивлялись, и он отступил, — задумчиво проговорила она.

Сделав глубокий вздох, мужчина поднял на нее разочарованный взгляд. Все-таки женщины глупые создания. Предупреждай — не предупреждай, а они все равно гнут свою линию, и главное, если правды не скажешь, они оную сами придумают. А ведь несколько минут назад он недвусмысленно указал ей на то, что не стоит касаться этой темы. Воистину, любому мужскому доводу представительницы прекрасного пола могут противопоставить равное по силе упрямство.

— Ты успела его изучить, — с долей иронии заметил Нуриэль, — уж если Асмодей вбил что-то себе в голову, то пойдет до конца. Умрет, но не признает своего поражения.

— Тогда Вы пришли к выгодному соглашению…

— Именно.

— Но почему тогда он забирал энергию у меня? Почему она питала его, а не уничтожала?

— Зачем тратить силы на то, чтобы выследить добычу в полях, если в своем загоне стоит животина на заклание. Очевидно, ты не очень сильно сопротивлялась, а он воспользовался этим, — растянувшись в ехидной улыбке, от которой у Авроры по лицу разлился багровый румянец, произнес плененный ангел.

— Ему надо помочь… перевязать раны, — взволнованно начала она, проигнорировав его последние слова.

— Это пустое, девочка. Его лекарство сокрыто в нем, только он этого не чувствует, и болезнь — его вина, но он отказывается в этом признаться. Бич Господа способно излечить лишь время или покаяние, но на последнее Асмодей не пойдет, а первое требует терпения. Любое вмешательство, как показала практика, только затянет этот процесс. Сколько бы ты не накладывала повязок — раны будут кровоточить, а швы расходиться. Такова кара Всевышнего! Дай срок… Его бессонная агония закончилась два дня назад. Скоро он восстановит силы.

— Что произошло… с ним? — обратив на собеседника янтарный взгляд, наполненный глубокой печалью, произнесла она.

— История старая как мир: судьба — величайший игрок. Веками она его предостерегала, давала намеки и знаки, но ее все равно искушали, и терпение закончилось. Он накликал на себя гнев Люцифера.

Когда Абаддон ворвался в пещеру и перебил всю стражу, мы посчитали, что и ты, и книги учета попали в руки к врагу. Как ты понимаешь, снести такую пощечину Асмодей не мог. В Аду каждому бесу известно, сколь горяч может быть он в своей обиде, но когда обида затуманивает осторожность и здравый смысл — жди беды.

— Выходит, это все из-за меня… — с горечью прошептала она, едва слышно, скорее самой себе, но отголоски этой мысли все же дошли до ангельского слуха.

— Не переоценивай своей значимости, — презрительно фыркнул Нуриэль. — Это все из-за его самолюбия, жертвами которого когда-нибудь падем мы все… Это неизбежность, как показала практика, оно не щадит никого: ни ангела, ни демона, ни человека.

Не то, чтобы потеря третьей ипостаси Асмодея расстроила его товарища. От природы к порождениям Ада он не питал большой симпатии, а его взаимоотношения с владыкой Похоти были вымученные и по необходимости. Но то, как хозяин опочивальни расправился с демоном, пробудило в Нуриэле весьма тревожные мысли.

— Поразительно, — усмехнулась Аврора. По каким-то неясным ей самой причинам этот незнакомец не внушал ей страх или отвращение. От него не исходило такой угрозы, как от Абаддон и остальных рыцарей, но при всем его внешнем спокойствии и надменности в нем ощущалась глубокая надломленность и духовная опустошенность. Оно и понятно: великая судьба — великое рабство. Нуриэль был частью величайших свершений Асмодея, но имел не больше прав, чем самый обыкновенный невольник. Века… тысячелетия… скорбная участь.

— Что тебя так позабавило? — не понимая внезапной радости, отразившейся на лице девушки, поинтересовался он.

— По мере сил Вы заботитесь о нем, пытаетесь оберегать от самого себя. Не думала, что демоны могут проявлять заботу друг о друге. Вы не такой, как Асмодей или Абаддон.

— Наверное, потому, что я не демон.

— А кто же тогда?

— Бери выше… — благоговейно подняв очи туда, где должны были находиться небеса, произнес Нуриэль. Проследив за его взглядом, Аврора не сумев унять дрожь, пробежавшуюся по телу, опустилась на кровать.

— Нет… — покачала головой она, — Вы не можете быть ангелом. Это невозможно! Я не хочу в это верить!

И она не верила. Не желала терять последние крупицы оставшейся надежды на спасение души. Столько лет она терпеливо несла свое бремя, мечтая о том, что когда-нибудь Господь помилует ее душу, что он услышит ее тихие мольбы, но теперь знание занесло клинок над верой. Ведь если Всевышний позволил своему небесному воину тысячелетия прозябать в адской пустыне, что уж говорить о ней. Не знать ей прощения. Раньше бы Аврора устыдилась этой крамольной мысли, но сейчас место стыда заняло чувство иное…порочное! И Нуриэль увидел это в ее глазах, ибо на мгновение в них отразилась губительная тьма пустоши.