— Чего изволите, мессир, — отвесив легкий поклон, произнес начальник стражи.

— Окружите Оазис пламенем. Никто из тех, кто пришел сюда, не должен покинуть этих земель, не при каких обстоятельствах.

— Но как же так, господин…

— Выполняй! Неужели я один понимаю всю серьезность ситуации? Мы здесь как на вулкане, и каждому, кто пришел сюда не составит особого труда доложить Вельзевулу не только о настроениях в лагере, состоянии нашей обороны, запасах, но и о ключевых позициях…

— Ключевых позициях?! — насмешливо переспросил Абаддон. У нас нет никаких позиций, мы владеем кучкой жалких демонов и все.

— И об этом вовсе не обязательно знать нашему врагу. Мы и так многое поставили на карту.

— Поверь, если Вельзевул решит узнать о наших позициях, твоя магия его не остановит. Астарот…

— Не станет рисковать своей супругой, чтобы потешить самолюбие Вельзевула. Их магия сильна покуда они едины, если один из них падет, второй не долго протянет на вершине, а смерть их — это лишь вопрос времени. Победа коварна, и кто бы ее ни одержал, этот дуэт в любом случае превратится в сольное выступление. Аластор, выполняй приказ. С этой минуты никто их тех, кто придет сюда в поисках убежища, не покинет этой земли. Это не обсуждается. У нас нет преимуществ против врага, но мы должны сделать все, чтобы не показать ему своей слабости.

— Да, мессир, — произнес воин, вылетая из грота Асмодея, будто ошпаренный.

— Не слишком привыкай к этому титулу, — презрительно фыркнул Абаддон, — его может носить только истинный властитель Ада. Независимо от итога битвы тебе придется с ним попрощаться.

Собственно, именно от этого звания Асмодей отказался бы без сожалений, слишком тяжело оказалось бремя власти Люцифера, да и не хотел демон взваливать на себя подобную ношу, ибо не желал отказываться от привычного душе разгула. Но, как ни крути, сейчас он был наместником законной власти, а значит, имел полное право пользоваться всеми привилегиями и званиями.

— Поверь, оное мне только в радость!

— И все же, сейчас ты должен им что-то сказать! Они ждут того, кто поведет их в бой, ждут твоего слова, откладывать этот момент дольше нельзя. Как только пламя запылает вокруг Оазиса, демоны могут взбунтоваться.

— Сейчас мне нечего им сказать!

— Значит, солги! Нынче идет война, и вранье будет самым малым твоим грехом.

— Сейчас не наш ход. Нужно ждать!

— Ждать чего? Пока нас окружат орды демонов?!

— Ждать казни! Завтра наших братьев и сестер отправят в Пустоту, но они успеют сделать решающий выпад. Порой, чтобы выиграть партию, приходится жертвовать даже ферзями.

— Ты что-то не договариваешь…

— Как и ты, но вся загвоздка в том, что ни один из нас не сможет отказаться от этого боя и ни один из нас не сможет одержать победу в одиночку, а значит, на время, только на время, нам придется принять друг друга. А потом… будь как судьба решит. Когда наступит час, ты первый все узнаешь. А пока, нужно отдохнуть, завтра ночью все решится.

— Судьба трех миров на чаше весов, а мы доверили ее людям.

— Они справятся, — устраиваясь на скудном ложе, произнес Асмодей. — У них просто нет иного выбора. Или ты не веришь в своего ставленника? Помнится, ты отзывался о нем, как о сильном колдуне.

— О, поверь, на твоем бы месте я больше волновался за девчонку. Тот мир ей стал чужой, и когда подобные ей попадают в мир живых — жди беды.

— Для нее любой мир чужой, в том-то и проблема, — прошипел Асмодей, поворачиваясь спиной к надоедливому собеседнику.

— Так подари ей забвение! — хмыкнул Абаддон, закинув ноги на небольшой камень, лежавший подле софы, буквально прожигая взглядом товарища по несчастью.

И воцарилась тишина. Впервые за долгое время Асмодей решил промолчать, ведь любое возражение будет истолковано князем гнева в ином, искаженном свете, он украсит деталями незначительные слова, так и не сумев уловить самой сути. Хотя в действительности Абаддон, пожалуй, смотрел в самый корень, просто преподносил свои мысли в той форме, которую не мог принять его нынешний союзник, да и не пытался поступать иначе.

Сделав глубокий вдох, Асмодей попытался не обращать внимания на сверлящий его взор, и вскоре забылся достаточно беспокойным сном. Образы в его сознании, находящиеся на грани миров, никак не могли найти баланса, то и дело возвращая Владыку Похоти к достаточно эфемерной реальности. С одной стороны она казалась ему незыблемой истиной, но в то же время отголоски разума твердили о том, что это Морфей насылает на него мучительные химеры.

Картины в сознании сменялись одна другой, а потом все закрутилось в таком вихре, что сам Асмодей уже не понимал, где именно находится. Поле боя, казнь собратьев, смерть Люцифера — все пронеслось в одно мгновение. Пугающие видения, нереальные, а потом появилась Аврора. Он слышал ее голос, взывающий к его власти, почувствовал ее боль и страх, увидел пламя окружающее ее. Видение, но до боли реальное. Хотя нет, это правда. Она действительно призывала его, пусть и не осознавая в полной мере того, о чем молила. Скорее это было похоже на метания лихорадочного разума, не сумевшего справиться с эмоциями, проще говоря — истерика, но учитывая обстоятельства, Асмодей не сумел сдержать своего удивления. Как? Как могла ее светлая душа взывать к наказанию, пусть и не невинных, но живых людей? Что должно было произойти такого, чтобы Аврора отважилась даже помыслить о подобном? Прозвучи подобный призыв от кого-то другого, демон не обратил бы на него никакого внимания, но тут было нечто противоречивое. В эту секунду его поглотила мысль более коварная и эгоистичная, мысль напрочь перечеркнувшая его так называемое милосердие, она проросла в его разуме, отравила новой надеждой и новым осознанием. Ему уже не нужна была светлая душа возлюбленной, которая будет ему вечным проклятием, вечным вызовом и вечной мукой. Ему нужна была Аврора Д’Эневер, не высокий идеал, посланный Богом, а простая девушка, заслужившая право быть с ним. И он дал ей куда больше, чем она просила, сделал ее безвольным сосудом своей воли, воздав каждому человеку на площади по земным делам. В конце концов, прямое назначение демонов — карать грешников, столь ли уж важно чьими руками?

К немалому удовольствию для себя, Асмодей настолько увлекся этим действом, что не вмешайся в дело чужеродная магия, он не оставил бы от города камня на камне. Но назойливое, хоть и не сильное волшебство, заключившее его в свои тиски, постепенно заволакивало его своими сетями, душило и возвращало к реальности.

— Дьявол тебя побери, и что тебе не спится?! — прорычал Асмодей, встретившись с ледяным взглядом Абаддон, нависшим над ним. — Еще раз осмелишься побеспокоить меня, я забуду о нашем соглашении.