— Да сопутствует тебе удача, брат, — повысив голос, произнес Михаил.

— Следующая наша встреча состоится на небесах, — в полушутливом тоне, стараясь не изменять себе, отозвался Люцифер.

— Надеюсь, что нет, — с легкой полуулыбкой ответил архангел, выступая вперед. — In nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti. Amen* — начал Михаил и голос его играл, как перезвон ангельских труб, столь приятен он был для слуха. — Я — Михаил, первый среди архангелов и предводитель небесного воинства властью, данной мне Создателем снимаю священную печать с темных врат. Клянусь жизнью своею и великим даром небес, что помыслы мои чисты, а преданность Отцу непоколебима.

Протянув руку перед собой, он засветился изнутри и свет этот стройным лучом прошел сквозь руины, заставив землю содрогнуться, разверзнуться и выпустить из своего чрева языки пламени, которые в считанные секунды поглотили древнюю арку. Порыв нестерпимого жара вырвался на поверхность, окутывая ожидающих своей энергией. Люцифер, поддавшись какому-то самому неведомому милосердию, притянул Аврору к себе, укрывая плащом, чтобы защитить от нестерпимого жара. Языки пламени окутывали их со всех сторон, но сквозь пелену слез девушка видела, как Михаил, желая подчинить себе первородное пламя, выступил вперед. Одежда пеплом слетала с его тела, открывая присутствующим его истинное ангельское обличье.

Золотая кираса, сделанная на римский манер была укрыта королевским пурпурным плащом, ноги укрывали золотые поножи с изумительной ковкой, волосы золотыми прядями развивались на ветру, но все это меркло в сравнении с завораживающей красотой его крыльев. Огромные, с золотистым отливом, они были настолько прекрасны, что ни одно изображение великих художников не могло сравниться с ними. Воспоминания о них буквально вгрызались в память, вызывая благоговейный восторг. При этом зрелище Аврора едва могла унять дрожь в коленях. Но вскоре пламя начало стихать и изменило цвет с оранжево-алого на зеленый, следом стих и ветер, нарушивший своим завыванием тихое уединение леса.

— Помни о своем обещании, Люцифер, — открывая им путь, проговорил Михаил.

— Исполню, — проходя сквозь арку отозвался он. В тот миг, когда его нога пересекла порог проклятой земли из портала вырвалась желтоватая вспышка и темные фигуры князя тьмы и его спутницы растворились во мраке. Следом за ними последовала еще пара демонов и вновь запылала вспышка, а потом еще и еще.

Так продолжалось несколько часов к ряду, яркие всполохи адского пламени то и дело озаряли ночной мрак, бросая на высокие деревья устрашающие тени. А потом все стихло, рассвет, будучи предвестником вступлению на землю сил добра, развеял тьму ночи, подарив лесу и всем его обитателям долгожданный покой и тишину. Роковая дверь закрылась с первым пением петуха, и лишь одинокая мужская фигура, недвижно стоявшая у мистической арки, стала последним напоминанием о разыгравшихся этой ночью событиях.

========== Глава XV ==========

И опустилась тишина. Та самая напряженная тишина, которая является предвестником ужасной бури, затихли даже стоны грешников в Аду, что были усладой для демонского слуха. И войной, этой грядущей войной дышало сейчас все: ни одна капля крови еще не успела пролиться на проклятой земле, но воздух уже был пропитан ее тлетворным ароматом; ни один меч с лязгом не ударился о щит врага, но звук битвы оглушал; казалось, что даже адское пламя потухло, вморозив Преисподнюю в глыбу льда, потому как Асмодей, несмотря на кровь, что огнем текла по его венам, никак не мог согреться.

То и дело его плечи сотрясала едва уловимая дрожь, а похолодевшие пальцы судорожно сжимались на рукояти кинжала. Ощущение мерзостное, особенно в преддверии боя. Что это было? Волнение, страх, предвкушение, сомнения… он уже и сам не понимал себя в полной мере, будто что-то надломилось в его душе, превратив демона блуда в того, кем он никогда не желал быть. В тот миг память, захватив его в свои объятия, перенесла бессмертный дух к событиям давно минувшим. Тогда, тысячелетия назад он без сомнения пошел за Люцифером, за новой жизнью, но сейчас все было иначе — сейчас он стоял во главе падшего воинства и бремя это, ему не предназначенное, стерло с его лица привычную ухмылку, поселив в сердце необъяснимый страх.

Как легко было видеть войны, раздиравшие мир людей, с какой великой радостью демоны делали ставки на победу того или иного воинства, как великодушно отзывались на призывы обреченных, в обмен на спасение бренной оболочки, забирая их души. Каким низким и подлым это казалось сейчас, когда они, по сути, ничем не отличались от смертных. Но кто делал ставки на их победу? Мысль о том, что ему придется идти в бой с осознанием этой истины жгла душу каленым железом. Ах, как ему сейчас хотелось уверовать в то, что он поднимет меч и примет страдания за нечто большее, чем временный титул владыки Преисподней или власть, которая обязывала его сражаться. Эта истина была невыносима. Определенно, он не хотел сражаться только за это! Он не был готов за это умирать, но и отступать не желал, пытаясь найти в грядущем хоть какой-то смысл. Страдания сотен тысяч душ должны иметь какой-то иной подтекст, не политический. Но какой?

Разум, сам себе не отдавая отчета, унесся далеко за пределы Преисподней, воскресив в сознании милый сердцу образ. Раньше он не понимал людей, их самоотверженного желания стоять до конца, защищая свой дом. Возможно, это было потому, что ему самому не за что было сражаться и делалось оное скорее из-за скуки, от безотчетного желания вдохнуть пьянящий аромат крови, доказать всем и каждому свое могущество, но в действительности лишь однажды его жизнь висела на волоске. Но даже тогда…когда архангел Рафаил занес над ним свой карающий меч, он не испытывал и половины тех эмоций, которые снедали его сейчас. Это почти человеческое чувство необъяснимой волной прошло сквозь него, наполнив душу решимостью. Пусть другие сражаются за мнимую свободу, пусть умирают ради этой иллюзии, а он будет сражаться за нечто иное, представляющее ценность лишь для него. Почему-то эта вполне невинная мысль пробудила в его груди такую неистовую злобу, что он в сердцах метнул свой кинжал в стену грота. Ударившись о камень, клинок высек десятки искр и со звоном упал вниз, вернув демона в реальность.