— Мессир, — вновь врываясь в покои, проговорил стражник.

— Да что еще? — с нескрываемым раздражением прокричал демон.

— Владыка Астарот вернулся из лагеря, сказал, что желает с Вами переговорить.

— Передайте, что я приму его в зале совета.

— Так точно.

— А с тобой, — приподнимая Аврору за подбородок, прошептал он, почти вплотную придвигаясь к ней, — мы продолжим чуть позже. Ну, а это, чтобы у тебя больше не возникло желания убежать. Раз уж ты нашла в себе силы подняться, — он взмахнул рукой, и девушка почувствовала, как ее ногу сковывает стальная цепь, закрепленная у каминной стены. — Дождись меня!

Казалось несколько часов прошло с тех пор, как Вельзевул покинул покои, а Аврора так и сидела на полу, завороженно глядя на кровавые разводы. Вспоминая, какой смертью погиб Дандалион, она вдруг испытала совершенно новую, невиданную доселе душевную боль — безумную, чудовищную муку, что пронзила все её существо.Это было страшнее любого физического страдания, ибо впервые она видела смерть так близко. Вряд ли именно гибель демона повергла девушку в такое уныние — она не питала особых симпатий к нему, впрочем, как и к остальным членам падшей братии. Но ведь то, чему она сейчас стала свидетельницей, может произойти и с Асмодеем.

Прикосновение к ней холодных лапок демонических «крыс», выбравшихся из своих укрытий и ползающих у нее по ногам, заставило девушку взвизгнуть, прервав череду тяжких дум. Только сейчас она вспомнила, что во всей этой неразберихе Дандалион сумел впихнуть в ее руку небольшой клочок бумаги. Поспешно развернув лист, она облегченно выдохнула.

«Вот она — цена жизни», — про себя проговорила она, рассматривая старую страницу, на вершине которой красовался фигурный вензель «РЛ». Аврора никогда не была сильна в алхимии, но вот надпись эта всплыла в памяти, будто клеймо из прошлой жизни. — «Где же? Где же я тебя видела?» Ответ пришел сам собой, явив пред мысленным взором картину занятий по богословию в городской школе. — «Раймонд Луллий», — инициалы раскаявшегося алхимика.

В церковных кругах ходили легенды о том, как этот человек отрекся от пагубного пути, посвятив жизнь искуплению и служению Господу. То был невиданный для церкви того времени акт прощения, ибо ученые, подобные ему, обычно заканчивали жизнь на эшафоте или костре. Столетиями люди считали, что его труды канули в небытие, но видимо в этом мире ничего не пропадает бесследно. Потерянный когда-то след старых рукописей нашелся в крупнейшей библиотеке черных искусств — библиотеке самого Дьявола.

Скользнув глазами дальше, Аврора прочитала выведенный витиеватым почерком эпиграф: «Все можно обратить, если пройти по тому же пути», а дальше перечень ингредиентов и текст самого заклинания на латыни: «Te noc invoco mortem. Te in mea potestate de fige. Mune et an aeternum».

— Я призываю Смерть в эту ночь. Я закрепляю её своей властью. Дабы защитить навсегда, — с трудом перевела она. Латынь, будь она проклята. Ведь единственной латынью, которую она знала, был язык каждодневных молитв. Благо хоть заклинание было простое для перевода. Правда какой в том толк: заклинание-то на призыв оков, а не на снятие. Гримуар пожрал огонь, а Вельзевул сказал, что магия необратима. Выходит, зря Дандалион отдал свою жизнь за никчемный клочок бумаги.

Скользнув взглядом дальше, она прочитала список ингредиентов: перо архангела, дыхание дракона, рубиновая пыльца, настойка аконита, терновая ветвь, святая вода, кровь демона, сера, серебро, запретный плод и чистая жертва. Да, поистине гремучая смесь, Аврора невольно перекрестилась, позабыв о том, что здесь за подобную дерзость можно получить добрый десяток плетей, а разум по прежнему продолжал прокручивать перед мысленным взором текст заклятия.

«Обратить, все можно обратить», — треклятая фраза из эпиграфа так и крутилась в ее голове. — «Все можно обратить, если пройти по тому же пути». Но по какому пути? Ох, был бы здесь Лионель. Магия была его стихией, а алхимия — жизнью. Он-то наверняка бы нашел выход из этого замкнутого круга.

Аврора громко сглотнула, стиснула зубы, и прислонилась затылком к стене. Холод от камня немного остудил ее пылающую голову, даже в висках перестало стрелять. Она не успокоилась, но попыталась рассуждать здраво.

Дандалион сумел обхитрить Вельзевула, заставив его сжечь книгу, из которой на тот момент уже было изъято нужное заклинание. Понимая, что смерть дышит ему в спину, он принял единственно возможное в данных обстоятельствах решение — спровоцировал драку, чтобы незаметно передать страницу Авроре, надеясь на то, что Асмодей рано или поздно явится в замок, а она доживет до того момента, чтобы передать заклятие ему. Казалось, план безукоризненный, если бы не одно «но» — заклинание было не то! И эта головоломка никак не укладывалась в ее голове. Постепенно в этих раздумьях мысли ее смешались, реальность уступила место призрачным химерам и усталость взяла верх. Девушка провалилась в удушающие объятия тревожного сна.

Сновидение было темное и вязкое, пахнущее удушающим запахом тлетворной курительной смеси, кровью и смрадом парижских улиц, а еще тем особым крепким, кружащим голову запахом его тела. Она почувствовала, как ее обхватили сильные руки, которые сперва заключали в нежные объятия, а потом стискивали до боли в ребрах. Сон не имел лица, кричал ей множеством голосов, хлестал по щекам, но среди всех этих голосов выделялся один-единственный — детский плачь… Такой родной и такой далекий. И сердце ее разрывалось от отчаяния. Но вдруг тьма рассеялась и перед собой она увидела белоснежную колыбель и… младенца. Она сделала шаг вперед, но стоявшая подле нее колыбель не приблизилась. Тогда она сделала еще один шаг, и еще… но колыбель осталась на прежнем месте, и как Аврора ни старалась, она не могла ее догнать. Ее безумный крик тонул в плаче младенца, но вдруг это стремительное бегство оборвалось, детская кроватка застыла на месте, озаренная небесным сиянием, а потом вспыхнула огнем и на ее глазах обратилась в прах.