– Меня тоже, – выпалил итхалец. – Раз уж мы очутились в одной лодке, то следует грести слаженно. Согласен?

– В моих интересах помочь вам раскрыть заговор, но не в моих силах.

– Я приду сюда завтра перед поминальным ужином. Надеюсь, тебе удастся что-нибудь вспомнить. Возможно, Клавдий кого-то подозревал?

Взысканец хранил молчание.

Легат встал и забрал шаль из его рук:

– Ты неважно выглядишь. Хочешь, я приглашу сюда врача?

– Увы, их мази и растирки не исцеляют от душевной тоски.

– Печальные стихи Яфеу тоже. Ты читал Минку? Если не позабуду, принесу его “Сказания о четырех кораблях”.

– Благодарю, с удовольствием взгляну. И… побеседуй с Руфом о возможности организовать для меня встречу с Соколом.

– Трудновыполнимая задача, но стоит попробовать. Пустые амбары сулят нам тяжелейшую зиму.

– Я буду ждать, легат, – кротко промолвил Варрон. – И обещаю покуда не раскачивать лодку.

Для путешествия по столице сар Макрин выбрал легкую двухместную повозку, в которую усадил Мэйо. Градоначальник накинул темный траурный плащ поверх тоги с сиреневыми и янтарными полосами. Юноша облачился в фиолетовую тунику, расшитую голубыми и серебряными нитями. Две черные ленты пересекли грудь молодого поморца. Как требовал обычай, отец и сын прикрыли длинные волосы платками.

Нереусу доверили вести лошадей под уздцы. Он взял поводья в правую руку и терпеливо ждал приказа.

– Едем! – повелительно бросил Макрин, схватившись за борт повозки увитыми перстнями пальцами.

– Только помедленнее! – прохрипел Мэйо, чье лицо сохранило следы вчерашней грандиозной попойки с рабом. – Пощадите мою тяжелую голову!

Все четыре дня пути на триере юный нобиль вел себя как пробравшаяся в огород свинья: он ел до отрыжки, пил до дурноты, валялся, где вздумается, чинил мелкие пакости и, удовлетворившись содеянным, засыпал с блаженной улыбкой. Едва сар вознамеривался призвать отпрыска к порядку, как перед главой Дома разыгрывался целый спектакль: Мэйо хватал себя за грудь, орал: “Мне больно, все горит огнем!”, падал с ног и полз, извиваясь, словно червяк. Если бы такое происходило на вилле, Макрин не пожалел бы розг для “улучшения самочувствия” распоясавшегося сына, но в дороге предпочел сделать вид, что эти дурачества простительны глупому и своевольному мальчишке. В итоге, Мэйо добился желаемого: родитель старался лишний раз его не беспокоить, а верный раб был всегда под рукой.

Последнюю ночь на корабле молодой нобиль отмечал с особым размахом. Он раздобыл напиток из спорыньи и довел себя до судорог, сопровождавшихся бредом. Утром юноша клялся Нереусу, будто слышал пение морских чаровниц-сирен и ржанье лошадей Веда.

Недосып и признаки отравления сказались на состоянии Мэйо: он кое-как боролся с болью в висках и приступами тошноты, медленно разжевывая листочки мяты.

– Вчера ты всласть повеселился? – вопросительно приподнял бровь Макрин.

– Да-а… – сипло выдохнул черноглазый юноша – Но не откажусь еще разок потискать зеленые груди рыбохвостых блудниц…

– Если помнишь, в стихах Минки тело сравнивается с кораблем, душа – с кормчим, а сладкое пение водных дев суть искушающие человека блага. В конце «Сказания…» герой, уступивший соблазну тех, чьи имена Алчность, Гордыня и Распутство, гибнет, испытывая страшные муки.

– Не надо сейчас о муках, отец… – Мэйо прижал ко лбу снятый с запястья широкий позолоченный браслет. – Мне ближе творчество Альбия, где женщина и море – две темные стихии, неутоленные страсти, две таинственные манящие бездны…

– В рассветные годы я тоже мыслил, что жизнь должна являть собою непрерывную череду удовольствий. Мой корабль метался из одной гавани в другую сквозь утомительные штили и грозные бури, пока не вошел в чистый и светлый залив, где пожелал остаться навсегда.

– А если бы судьба подсунула тебе не тихую, зеленую бухту, а грязную, утыканную рифами заводь, тогда что – лучше утопиться?

– Как ты можешь подобным образом судить о той, кого еще не видел? – строго спросил градоначальник.

– Предчувствие, отец.

– Сейчас мы едем к Флосам, они твоя родня по материнской ветви. Член магистрата Понтус является племянником Рхеи и посему ты можешь именовать его кузеном.

– Я помню всех наших родственников, кто ныне здравствует.

– Отрадно это слышать. Я буду жить у Понтуса, рядом с дворцом. Тебя же примут в доме моего клиента Читемо, к западу от ручья Ифе. Там неподалеку пролегает тракт через внешние «Свинцовые» ворота, мимо триумфальной арки Фарэя, а сразу за ней – тренировочный лагерь Всадников.

– Ты, как обычно, все предусмотрел.

– Забота о семье – приятная обязанность мужчины, – Макрин слегка похлопал сына по плечу. – Умение искусно притворяться может помочь твоей политической карьере. После обеда мы нанесем визит семейству Литтов. Ты повидаешься с Видой и ее отцом. Сыграй для них милого и обходительного юношу также правдиво, как прикидывался бесноватым на корабле.

– Я постараюсь, – выплюнув мяту, Мэйо промокнул губы краем туники.

– Подаришь невесте жемчужное ожерелье и кольцо с янтарем. Амандус получит от меня пару лошадей.