Пейзаж всегда был одинаковый — комната, кровать, она маленькая, и всегда в «страхе» фигурировал Эрик. Иногда был сразу, иногда перевоплощался, как в первый раз. Все попытки бороться, были бесполезны.

— Ты зациклена на том, что произошло и твой мозг не в состоянии «переключиться». Так он защищает себя. Всегда проходя пейзажи со своими страхами, человек вольно или не вольно находит решение. У тебя другая картина, тебя от избытка эмоций просто «выкидывает». Еще не разу ты не пыталась как-то изменить ситуацию. Ты просто наблюдаешь — тебя парализует. — мужчина оторвал взгляд от монитора и посмотрел на девушку. — И пока ты не научишься с этим справляться, ты не сможешь его пройти.

— А почему там Эрик? Он из-за этого уехал? Потому что есть в моем пейзаже? Потому что решил, что я думаю, что он, как Финн? — засыпала Хоуп Макса вопросами.

— Слушай, я же не доктор. — вспомнил Макс фразу Эрика. — Но думаю, причина в том, что Эрик долгое время был единственным мужчиной, которого ты близко знала. И естественно, что ты проецируешь свой негативный опыт на него. — он поднял руку пресекая попытки Хоуп возразить. — Ты делаешь это неосознанно. Но делаешь! Тебе нужно поговорить, с кем-то у кого была похожая ситуация, и я даже знаю с кем.

***

Вечером Хоуп зашла к Аише, та, давая последние наставления, отправила Макса с близнецами смотреть на ночной поезд, а потом провела Хоуп на маленькую кухню и, усадив за стол, стала разливать по чашкам ароматный травяной чай.

— Меня в детстве избивал отчим. — сразу перешла к сути мулатка. — Он делал это настолько виртуозно, что следов не оставалось. Мать мне не верила, считала, что я пытаюсь привлечь к себе внимание. Это продолжалось два года, это был замкнутый круг из которого я не могла найти выход. Я даже думала о самоубийстве. Но мне «повезло» отчим погиб, в лаборатории при испытании препарата. — Аиша задумчиво помешивала чай ложкой. — Я не могла доверять людям. Мне казалось, что я другого не заслуживаю, если мне даже собственная мать не верила. — женщина подняла свои карие глаза на девушку и мягко улыбнулась. — А потом я познакомилась с Максом, и он помог мне понять, что дело не во мне, а в них. В отчиме, который самоутверждался за счет слабого, матери, которая была настолько сломлена смертью отца и ослеплена желанием создать «нормальную» семью, что не хотела замечать того, что происходит у нее под носом. Иногда, Хоуп, надо отойти на пару шагов назад и увидеть всю картину целиком. — она протянула руку и взяла ладонь девушки в свою. — Подумай над этим, может тогда ты сможешь избавиться от своих демонов.

Они молча пили свой чай, думая, каждая о своем, пока не вернулся Макс с детьми.

Хоуп, попрощавшись, ушла к себе и долго лежала на койке, не в состоянии сомкнуть глаз.

Она прокручивала в голове рассказ Аиши и думала, пытаясь найти ответы.

***

Эрик гонял солдат по полосе препятствия уже четвертый раз. Вымещая на них злость, что ему приходится торчать тут пять месяцев.

Что происходит во фракции он знал урывками из отчетов и разговоров солдат. Знал, что Хоуп прошла инициацию, и ее рекомендовали в группу снайперов.

Макс как-то попытался с ним поговорить, но Эрик сразу пресек все разговоры. Он попросту боялся услышать дурные новости. Знал, что ведет себя иррационально и глупо, но не мог с эти ничего поделать. Решил для себя, все отложить до возвращения.

Группа вернулась на исходную позицию, и он отпустил всех до утра.

Эрик достал сигареты и ухмыльнулся, когда он приехал сюда, было нелегко. Спецотряд не любил ни новичков, ни начальства. Они были стаей, которая рвала чужаков на части или подчиняла себе. От сюда сбегали все, кого присылали из фракции, пока Макс не решил направить кого-то посерьезней.

Что может быть серьезней Лидера.

Он сразу показал им — кто тут вожак. Дошло даже до драк, но Эрика это не испугало.

Однажды, ему пришлось столкнуться с четырьмя, особенно отчаянными, сорвиголовами, двоим он поломал руки, одному из нападавших одним ударом отбил селезенку, а четвертый лежал три недели в лазарете с сотрясением мозга, на нем же было только пару синяков да царапин.

После этого с угрюмым и жестоким командиром никто не решался связываться. Порядок был наведен и Эрик приступил к обучению новичков, которых обрадованный Макс присылал ему из фракции.

О Хоуп он старался не думать и, с удивлением, осознал, что за эти годы настолько привязался к ней, что ему почти физически необходимо было видеть ее и знать, что у нее все хорошо.

Он отдавал себе отчет, что влюблен в нее.

Влюблен с того самого момента, как она нескладным подростком и остриженной головой вышла из поезда.

Чувство было дикое и незнакомое, оно одновременно приносило неуемную радость и страшную боль. Оно когтями разрывало грудную клетку изнутри от мысли, что Хоуп захочет уйти. Она боялась его, боялась боли, которую, как она думала, он может ей причинить.

Да, может, ведь он в глубине души был зверем, не зря ведь пошел в Бесстрашие.

Его заводила и будоражила опасность, хождение по краю, эта дуэль со смертью.

Он ведь не умрет от старости в кровати окруженный внуками и правнуками, не тот характер.

Он цепной пес, которого приручила маленькая девочка, а теперь девочка выросла и в любой момент может выгнать пса на улицу. А жить без своей хозяйки пес попросту уже не сможет.

***

Утром прибыла очередная партия новичков. Быть в спецотряде было почетно, но сложно, сюда рекомендовали лучших, которые, в свою очередь, проходили отбор уже на полигоне, и самые стойкие оставались еще на месяц подготовки. В этот раз прибыло десять человек, Эрика отвлекли и он подошел к машине одним из последних.