ФЕНЯ. Это правильно. Пошлость! Вот то, что ты проповедуешь, — пошлость. Смотрю я на тебя: где ты всего этого набралась?

ЛИЗА. Погоди, Феня, ты не ругайся. Ну, подумай! Месяц ты живешь с одним фраером, ну два, а дальше? Ведь нельзя же все время пить из одного стакана{220}. Приедается.

ФЕНЯ. «Из одного стакана! А ты чем же хочешь быть, со своим крылатым Эросом{221}», который с кровати на кровать перелетает, кружкой для всех?

ЛЮТИКОВ. Здорово сказано!

ФЕНЯ. Ведь когда ты этак расфуфыришься, а за тобой целый хвост — и Терехин, и Лёнов, и Прыщ, и Абрамов, и Данильский, и еще десяток, как их там, — знаешь, что это мне напоминает?

ЛИЗА. Ну что?

ФЕНЯ. Собачью свадьбу, вот что.

МАНЯ. Бросьте, ребята, что вы, право.

ФЕНЯ. Нет уж, теперь мне не мешайте. Мне вот такие, как она, поперек горла стоят. Я знаю, к чему ведут разговорчики эти. Если я хочу жить с парнем по-хорошему, вместе учиться, вместе работать…

ЛИЗА. Пацанов плодить.

ФЕНЯ. Да, пацанов плодить и из этих пацанов людей делать. Если я хочу подойти к парню не только как к самцу, а как к товарищу и к другу, так обязательно появляется вот этакая… комсомольская львица.

ЛЮТИКОВ. Ох-о-хо, львица! Вот это влепила! Комсомольская львица! Ох-о-хо!

ФЕНЯ. И начинает тут рассусоливать: мещанство, обывательщина… И ведь находятся дуры, которые верят этому. Меня на это не возьмешь. Ты что хочешь, чтобы баба проезжей дорогой была?

ЛЮТИКОВ. Верно, Феня. А на проезжей дороге трава не растет. Ну, амба, девочки. Водой вас разливать некому.

КРУГЛИКОВ. Во! А где же ребята?

ЛЮТИКОВ. Сейчас соберутся. Ну, должен тебе сказать, что тебе с Феней скучать не придется. Берегись за жизнь.

ЛИЗА. Ругань не доказательство.

ФЕНЯ. А какие тебе доказательства нужны? Да и нужны ли тебе доказательства вообще? Ты знаешь, как [в партии] некоторые мужчины смотрят. Баба, мол, что с нее взять. А все из-за таких, как ты. Ну, действительно, что с тебя взять, кроме… ну, да ладно.

ТЕРЕХИН (Нине). Ну, иди же!

НИНА. Иду.

ВОЗНЕСЕНСКИЙ. Наконец-то! А я под аккомпанемент сцепившихся девиц задачку тут успел докончить.

АНДРЕЙ. Ну, ребята, «что делаешь, делай скорей»{222}. Прошу садиться!

ПРЫЩ. А Федора не нашел.

ТЕРЕХИН. И хорошо сделал… Здорово, братва. (Мане.) Ага, новое лицо. Здорово, коли не померла. Ну, как вы тут? Веселиться вздумали?

ПРЫЩ. Празднуем заклание непорочной… гм… гм… девы Аграфены в жертву богине любви.

ФЕНЯ. Ой, Прыщ, Прыщ. Выдавить тебя пора.

ТЕРЕХИН. Ну что же, пить так пить. (Наливает.) За здоровье… и так далее… Может, кто тост хочет говорить?

ВОЗНЕСЕНСКИЙ. Мы и без тоста дернем.

ТЕРЕХИН. Ну ладно. Так, значит, желаем и тому подобное. (Нине.) А ты что не пьешь?

НИНА. Не хочу.

ТЕРЕХИН. Мало ли что не хочешь. Все пьют, и ты пей! Компанию не разбивай! Обязательно надо что-нибудь выкинуть.

Итак…

АНДРЕЙ. Лехаим{223}, бояре…

МАНЯ. Ой. (Испугалась.)

ВОЗНЕСЕНСКИЙ. Не беспокойтесь, это у него нервное. А хорошо бы, ребятки, спеть, в самый раз.

НИНА. Давайте тягучее что-нибудь.

ТЕРЕХИН. Тягучее? Почему тягучее? Что мы, ныть собрались? Кому невесело — может уходить.

ЛЮТИКОВ. Да брось ты!

ТЕРЕХИН. Какого черта, в самом деле?

ФЕНЯ. Оставьте, ребята. Споем лучше. Дай-ка я затяну.