Персиваль небрежно обнял её в ответ, отстранился и упал на диван рядом с Ньютом. Тот дёрнулся, открывая глаза, стянул наушники и ткнул пальцем в экран своего телефона, ставя на паузу трек. Взгляд у него действительно горел — ни следа того испуга, что Персиваль видел на днях в кофейне.

— Здравствуй, — Ньют коротко пожал ему руку, чуть ли не подпрыгивая. Все движения буквально кричали об охватившем его нетерпении. — Ты знаешь, мы тут решили…

— Знаю, — бесцеремонно перебил его Персиваль. Чем раньше они начнут, тем быстрее составят хореографический и элементный рисунок программы. Может, даже и обеих. — А раз мы все здесь, ставь музыку и рассказывай.

После первых же тактов мелодии ему захотелось застонать и прикрыть лицо ладонью. Он боялся, что они возьмут, да и выберут какую-нибудь композицию из тех, под которые когда-то катался их тренер. Они могли бы, да.

И лучше бы уж выбрали её.

Дженкинс? Да ещё и — Персиваль прислушался — в метал-обработке?

И при этом Ньют ещё из-за Брамса переживал.

Восхитительно.

— И кто из вас собирается изображать при этом Мрачного Жнеца? — у Серафины был такой тон, что сам Персиваль побоялся бы ей отвечать. Но Ньют, снова выключив музыку, замотал головой:

— Это не «Танго смерти», Серафина. Это всё путаница… Это «Palladio», и значение может быть разным. Например, изображение Афины. Или талисман на удачу. По-моему, такой нам не помешает, а?..

Персиваль хмыкнул. Серафина одарила и его, и Ньюта гневным взглядом:

— Мне, Ньют, о путанице известно прекрасно. Но не аудитории. Что ты сам думаешь о костюмах, скажи на милость?

Персиваль жёстко закусил щёку изнутри.

Если Серафина спрашивала о костюмах, значит, она решила взяться за эту музыку.

И за произвольную под неё.

Он медленно откинулся на спинку дивана, прикрывая глаза и пытаясь представить себе этот прокат. О прыжках, выбросах и подкрутках он пока старался не думать — их придётся ставить много. Очень много. Завершать нужно вращением, это понятно, и лучше — параллельным, чем парным. Хотя…

Чёрт, он солгал бы, сказав, что идея совсем лишена привлекательности.

Но спать они действительно будут мало.

— Костюмы — потом, — отмахнулся Ньют, как будто действительно считал это неважным. То есть, он, конечно, считал, всегда повторяя: «Во что оденете, в том и выйду», но вот значение костюмов для успеха проката понимал хорошо. — Ты скажи: ты согласна с этим работать? И ты? — он повернулся к Персивалю и взглянул на него так, что жалкие остатки идеи отказать им в постановке сдохли за одну секунду.

— Согласны, — ответил он за обоих. — Но вы окончательно рехнулись.

Куини задорно рассмеялась, похлопав его по плечу:

— Зато если сейчас хорошо поставим, то это точно пойдёт на ура.

— Никаких «если», — возмутился Ньют. — Ты же мне сама говорила, что не «если», а «обязательно»!

— Правильно она всё говорит, — проворчал Персиваль. — Пока не прыгнули, давайте не замахиваться. А вот постараться и впрямь надо… обязательно.

Серафина уселась, наконец, на свободный стул, потянулась и решительно забрала у Ньюта телефон:

— Тогда сейчас мы всё слушаем и решаем. Несмотря на то, что ИСУ ещё не сообщил ни вид тодеса, ни поддержки, ни вращения.

— Надеюсь, кто-нибудь заказал еду? — пробормотал Персиваль.

Нестройный дуэт Куини и Ньюта: «Вот только что!» заставил его широко улыбнуться.

========== Глава 2 ==========

Утро Ньюта началось с ударившего в окно порыва ветра, который его и разбудил, с кофе без корицы — она закончилась — и с письма от Тесея.

Брат в привычной обеспокоенной манере интересовался его делами, выбором музыки, о котором один чёрт не стоило рассказывать; просил — в миллионный раз — быть осторожнее на льду и сообщал, что после последнего Чемпионата Скамандерам удивительно часто звонили журналисты.

«Почти как тогда, когда ты уехал, — писал Тесей. — Пока держим оборону, но не знаю, сколько ещё сможем. Как будто им всем одного интервью мало! И у всех один и тот же вопрос. Сам догадываешься, да? Именно-именно: как мы, мол, относимся к твоему успеху? Считаем ли, что ты можешь лучше? Уверены ли, что сделали всё для того, чтобы наш брат и сын достиг того… тьфу ты».

Ньют, улыбаясь, прихлёбывал кофе и читал пронизанные теплом строки на экране. Будучи военным, Тесей регулярно выражался примерно так — вот, например, «держим оборону». Но при этом его хватало и на что-то сентиментальное вроде «всего тебе наилучшего, где бы ты ни был».

А ещё старшенький привычно сгущал краски: телефонная журналистская «атака» никак не могла быть такой уж… тяжёлой.

Ньют осушил чашку, глянул на часы и спешно вскочил. Если он будет рассиживаться ещё пять минут, то опоздает на тренировку. Персиваль, конечно, просто поворчит, но вообще-то подобного он не любил. А расстраивать его Ньюту не хотелось.

На письмо он ответит вечером. Ну, или ночью — короче говоря, как с катка вырвется.

Послание брата всколыхнуло воспоминания — о том, как родители отдали Ньюта чуть ли не в первую попавшуюся спортивную секцию, и о том, как он сам позднее заявил, что катанием хочет заниматься всерьёз. Как переживали родные, когда он начал выезжать на чемпионаты. Как… нет, об этом — не стоило.