Хмурюсь и с недоверием смотрю на девочку.

Пит охотится? Я ещё чего-то о нём не знаю?

– Точнее силки проверяет, – исправляется Рута.

А… ну это другое дело, это он может.

– Так что скоро сможем поесть, а пока… – она подходит к рюкзакам и, вытащив из одного бутылку, протягивает её мне. – Тебе надо пить. Ты потеряла очень много жидкости.

Я кивнула и, присев на спальный мешок, стала неспешно опустошать бутыль, стараясь не обращать внимания на неприятные ощущения, возникающие при каждом глотке, мучаясь от любопытства и наблюдая за Рутой, которая как ни в чём не бывало достала из кармана ветровки чуть влажный кусок ткани и начала копаться в одном из рюкзаков.

– Ты разрешишь мне сменить повязку?

Я рассеяно кивнула. А ведь я почти забыла, что меня укусила белка. Это произошло два дня назад, а такое чувство, что в прошлой жизни. К тому же, кроме горла ничего не болело. Ощущалась лишь вялость во всём теле. Когда Рута начала разматывать моё левое предплечье, я немного напряглась, ожидая увидеть лохмотья свисающей кожи и какую-нибудь слизь ядовитого зелёного цвета. Но под слоем ткани скрывались лишь две аккуратные дырочки, будто оставленные вампиром-гномом. Странно… А боль была такая, будто кусок вырвали, да ещё и на кости автограф оставили.

– А сколько… – и опять вместо слов сплошной нечленораздельный хрип.

Рута завязала узел и вопросительно уставилась на меня, пытаясь понять, чего я хочу. А я задумалась, пытаясь понять, как объяснить, чего я хочу.

Сколько прошло времени? Наверное, это не самый важный вопрос на сегодня, но мне нужно (я не могу логически объяснить это желание, ну вот, просто очень надо!) знать, сколько здесь прошло времени. Те же два дня или всё же больше, тем более, что я могла не сразу очнуться. Поэтому, решив использовать весь свой опыт по игре в Крокодила, я приготовилась объяснять.

Итак, для начала слово «сколько». Оно меня вогнало в небольшой ступор, но я всё-таки протянула руку ближе к лицу девочки, расправив пальцы павлином, и начала поочерёдно загибать и разгибать их, одним глазом наблюдая за расширяющимися глазами собеседницы, а другим – за остатками лака, переливающимися на самых шустрых солнечных лучах, сумевших проникнуть сквозь плотную листву.

– С рукой что-то не так? – неуверенно предполагает Рута, на что я недовольно морщусь, качаю головой и ненадолго торможу, пока ко мне не приходит новая идея для объяснения.

Тогда я практически соединяю указательный и большой пальцы, после чего постепенно увеличиваю расстояние между ними и завершаю этот маленький ансамбль нарисованным в воздухе вопросительным знаком. Понимания на лице оппонента ничуть не прибавилось, скорее наоборот.

Ладно… проехали… показываем дальше.

Выставив указательный и средний пальцы, я прошлась ими по воздуху, а затем соединила большие и указательные пальцы обеих рук, чтобы тут же крутануть правым запястьем, желая изобразить смену дня и ночи. Для ясности указываю рукой в скрытое за растительностью небо. Понимания на лице девочки так и не появилось, а вот брови сменили место своей дислокации, переместившись к оборонительной линии волос.

– Давай, Пит вернётся, и ты с ним поговоришь, – предложила она, забирая пустую бутылку и пряча её в рюкзак. – Он тебя любит, должен понять.

Это заявление заставляет меня смутится, отказаться от вопросов на некоторое время и молча пить воду из второй врученной бутылки, куда Рута предварительно бросила какие-то травы, сказав, что они должны помочь смягчить боль в горле. А вот от протянутых ягод и орехов отказалась. Наверняка, при глотании они вызывают боли больше, чем простая вода, да к тому же любая мысль о еде не вызывает ничего, кроме рвотного рефлекса. Вскоре аппетит пропадает совершенно.

Прошло уже несколько часов, а Пита всё нет.

Нет, ну сколько надо времени, чтобы проверить силки? Полчаса? Час? При условии, что они далеко расположены – два максимум!

Так, где же Пит?

Не имея возможности задать разъедающий изнутри вопрос, я вперилась взглядом в Руту, которая в свою очередь следила за порхающей невдалеке иссиня-жёлтой бабочкой и внимательно пережёвывала пекан. В её движения есть что-то настораживающие. Подрагивающие руки, закусанная губа, неуверенный, несколько рассеянный взгляд, который, стоило ему встретиться с моим, был опущен в траву, куда вскоре упала капелька. Слеза.

Подгоняемая забившимся в несколько раз быстрее сердцем, я встала и подошла к девочке. Она всхлипнула.

Что…

– Я пыталась его отговорить, – пробормотала она чуть слышно и подняла на меня шоколадные глаза, с уголков которых ползли слёзы. – Честно, но… тебе стало хуже и…

– Где Пит? – спросила я одними губами, уже зная, что возненавижу ответ.

– Он пошёл за лекарством, – прошептала Рута. – К профи.

Её словам вторил пушечный выстрел.

Комментарий к Часть II. Игры.