– Рассвет был несколько часов назад.

Где-то я это уже слышала… Ах да, в девяти с половиной метрах от этого места, буквально четыре минуты назад.

– Он тебе успел мозги промыть? Между прочим, это начинает походить на секту.

– Сек… Кот… Тук… Что?

Ой, что-то я разболталась….

– А! Не обращай внимания, я просто не выспалась, – оправдание на все случаи жизни. – Сейчас умоюсь и буду как огурчик.

Она одобрительно кивнула и прошмыгнула в кусты.

– Ага, маринованный.

И сразу так огурчика захотелось. Папиного, с чесночком, с укропом, с яблочком, с листом чёрной смородины. Да такой, который кусаешь, а рассол с другой стороны на пол льётся, а слева ещё ехидненький голос вопрошает «А чёй-то тебя на солёненькое потянуло?» Эх… Не видать мне огурчика… Животик протестующе заворчал, но я на него цыкнула и поспешила продолжить свой путь к реке, а то ведь его завывания кто-нибудь услышит, придёт и я тучно превращусь в огурчик. Нашинкованный.

Я быстро добежала до реки, ещё быстрее разделась и хотела войти в реку, но не учла одной немаловажной детали – ночью было не жарко, а в следствие этого факта – вода ледяная. Оно, с одной стороны, хорошо – сразу проснусь, только если кто-нибудь меня туда закинет, попутно получив пару синяков и укус, потому что добровольно я не дамся.

Ой, да ладно тебе, нашлась неженка! Летом же на месяц воду отключают и ничего – моемся же как-то!

Я сделала нерешительный шаг и оказалась в воде по щиколотку.

Давай-давай!

Ррр… Сделала ещё два шага, и под водой скрылись колени.

А теперь на счёт три, падаем вперёд. Раз, два…

Подожди! Дай настроится!.. Я глубоко вздохнула. Теперь можно.

Раз, два…

А-а! Подожди! Я сама!

Вздохнув ещё глубже и сосчитав до трёх, я прищурилась и помотала головой, но мне дали мысленный пинок под… (О, нет! Ему и так бедному досталось!) мысленный тычок под лопатки, и я всё-таки нырнула в воду с головой, чтобы проплыть пару метров туда и обратно, вынырнуть и почувствовать, как по телу распространяются согревающие каждую клеточку крови мурашки. И тут в проснувшееся сознание ворвалась мысль, уже несколько минут бившая в дверь, из-за которой раздавался храп и другие нечленораздельные звуки. Хворост. Рута собирала хворост. И если она не перешла на питание веточками и шишками, то это может означать только одно – они собрались развести костёр.

– Ид-диоты, – плюнула я, ударив со злости по воде, тем самым обрызгав себя ни капельки не потеплевшей водой, разозлилась ещё больше, вылезла из воды и, преисполнившись желания хорошенько встряхнуть этих… (Кхм… Нет, я точно прибью их раньше, чем до них доберутся профи!), оделась и побежала к нашей поляне.

– Что вы?.. – но тратила свои нервные клетки и перебирала словарь нелицеприятных синонимов я зря, потому как у моих идиотов, которые оказались совсем не идиотами, всё было схвачено. Тонкая струйка дыма, источаемая костром, терялась между узелков мокрой тряпки, натянутой на четыре воткнутые в землю палки. Только застыла на самом краю поляны я не потому, что меня поразила их находчивость, нет, чего только не придумаешь, дабы не превратиться в упыря, пожирающего сырую плоть. Меня потрясло то, что Рута с Питом прекрасно понимали друг друга, почти без слов. Он говорит «передай», и девочка мигом кидает ему бутылку с водой. Она только кашлянула, а он качает головой «нет, думаю хвороста достаточно». И что-то кажется мне, что я здесь лишняя. Но казалось мне не долго, я даже покреститься не успела, кода Пит обернулся и посмотрел на меня с такой радостью, что я даже на секунду поверила – всё будет хорошо.

Однако, неприятное ощущение, вызванное ранним пробуждением, никуда не делось ни после купания, ни после плотного неспешного завтрака, включающего в себя кроличье мясо и лук.

– Вам не кажется, что… всё слишком спокойно? – спросила я, разделавшись со своей порцией съестного. Пит с Рутой переглянулись, будто неуверенные до конца ли я поправилась, и покачали головами.

– Ты о чём?

– Ну вот вы здесь сидели два дня. Вас никто не убил, не ранил, даже не побеспокоил… Вы ведь просто сидели здесь, так? – я выжидающе посмотрела на парня, который, не понимая к чему я клоню, слегка нахмурился.

– Нет конечно, мы не просто сидели – ухаживали тут за одной, которая вместо спасибо, сначала кидается, а теперь задает странные вопросы.

– Пит, я же серьезно!

– Я тоже. Китнисс, мы не отдыхали! – да уж понятно, что курортом здесь и не пахнет. – Ходили за водой, ставили силки, собирали эту…

– Морошку, – подсказала Рута.

– Да. И следили за лагерем профи, которые, к нашему счастью, во время побега от белок наткнулись на гнездо ос-убийц и провалялись эти два дня в беспамятстве, так что…

– Стоп. – Что он сказал? – Я не ослышалась? Профи два дня были без сознания, вы об этом знали, даже ходили в их лагерь, чтобы взять какие-то вещички, и они до сих пор живы и сейчас бродят где-то там, кровожадно улыбаясь? Я ничего не упустила?

Пит сцепил зубы и отвел взгляд.

– Мы не убийцы.

Я нервно хихикнула и покачала головой, чувствуя подползающие к глазам слезы.

– С кем я связалась? – прям вижу выражение лица Хеймитча, салютующего мне в экран стаканом виски. – Ты хоть понимаешь насколько глупо это звучит? – по лицу видно, что понимает, но… да какое но? – Если бы вы были на их месте, они бы вас убили быстрее, чем вспомнили ваши имена.

– Мы не они, – бросил он все тем же тоном «давай, скажи мне, что ты поступила бы иначе». А я бы поступила по-другому? Подошла бы и всадила нож в грудь бродящего по миру кошмаров трибута? Конечно же нет.

– Нам это дорого обойдётся.

– А нам разве есть что терять? – пожал плечами Пит и поспешил подняться, резко обзаведясь жизненно важной необходимостью порыться в рюкзаке.

– Лично мне есть что терять, – прошептала я, оторвав взгляд от его спины. Кто бы мог подумать, что за… что за?!...