Раль успела услышать лишь шорох за спиной - а через мгновение сильная рука тисками сжала её шею, а кожи коснулся прохладный металл.

– Тише, дорогая моя, - прозвучал над ухом тихий мягкий голос. В пальцах проснулась предательская дрожь, а вот губы застыли, и, даже если бы Раль не держали, она вряд ли смогла бы закричать.
– Все хорошо, - продолжил тем же мягким отвратительным тоном Кей.
– Ты хотела встретиться - мы встретились.

– Выпустите меня, - прошептала Раль.
– Чего вы хотите?

– Я всего лишь хочу познакомиться ближе… достаточно близко, - его дыхание обдавало левую сторону лица, заставляя морщиться.
– Дорогая моя, тебе категорически не следует рисковать слишком сильно. Думаешь, твое везение - это признак возвращающейся магии? Нет. Твое везение - это я. Ты дорога мне, ты очень ценна для меня, а значит, ты не имеешь права погибнуть в нелепой свалке. Я много делал для тебя, и я надеюсь, что ты перестанешь неблагоразумно ввязываться во всевозможные истории, чтобы мне не пришлось лишний раз убивать людей, спасая тебя. Все ясно, дорогая моя?

Раль едва сумела кивнуть, слабо понимая, для чего Кей все это устроил. Мысли совершенно замутнились, и среди них слабым лучиком мелькало осознание слов убийцы: везение обеспечивал он… Значит, надежда оказалась ложной. Значит, магия и не спешила возвращаться. А Адилунд Раль уже успела поверить, что скоро сможет опять называть себя Мистераль…

– Если хочешь силы - иди в театр, - шепнул на ухо Кей.

– Ч-что?
– удивилась она. Все выглядело совсем уж нелепо.

– Что слышала, - его голос стал жестче.
– Театр из Грозового Мира, прибывший в Квемеру неделю назад и расположившийся в том же квартале, где ночует чаще всего твой брат. Приходи туда и спроси Кудесницу, если тебя, конечно, интересует твой магический дар. Как видишь, я желаю только тебе помочь. Прощай.

Кей с силой толкнул её вперед, Раль потеряла равновесие и упала на колени, а когда сумела вскочить, то рядом уже никого не было.

***

На последней перемене к Хемене подбежала одногруппница и, поджав губы, сказала, что её ждет у себя ректор.

Сольсетен, не дожидаясь визита, сам попросил о визите. Это могло означать несколько вещей, и все они выглядели плохо. “Да за что мне все это?” - скорбно подумала Хемена, однако не посмела ослушаться и, пока имелось время, быстро зашагала по знакомому маршруту к кабинету ректора.

– Здравствуй, Хемин, - Сольсетен снова смотрел с дружелюбием, однако она не обманывалась этим, понимая, что ничего хорошего встреча не несет.

– Здравствуйте, господин Хармад, - неслышно произнесла ученица.
– Для чего вы меня вызвали?

– Да прекрати ты уже эти официальности, - поморщился ректор.
– И в прошлый раз, и сейчас - скоро ты совсем от меня этикетом отгородишься. Нет, не надо. Да, я вызвал тебя как власть имущий в Академии, но того, что между нами, это не отменяет.

– У меня ошибки в задании, да?
– Хемена почувствовала, что у неё дрожат руки. Наибольший стыд всегда приносило осознание того, что она не оправдала чье-то доверие.

– Ошибки есть, да, но это не имеет значения, - махнул рукой Сольсетен.
– Эти задания проверялись людьми, которые опытнее меня и выше стоят по служебной лестнице… Хемин, да что же с тобой такое? Ты все бледная. Успокойся, я не собираюсь тебе сообщить ни одну плохую новость, слышишь?

Она еле кивнула. Плохой могла оказаться и та новость, которую ректор считал хорошей.

– Так вот, проверялись моим начальством, - продолжал он.
– И по их итогам делались значительные выводы. Что же касается тебя… - Сольсетен выдержал паузу, а потом улыбнулся и шагнул вперед, протягивая руку: - Поздравляю, Хемена Эссентессер.

Она упала в обморок.

***

После уроков Хора из Центра дернула записка Хемены, переданная одним из учеников Военной Академии, видимо, влюбленным в леди Ричардель-Мистераль, раз он готов был бежать от одного учебного заведения до другого. В записке Хемин просила срочно прийти к ней в общежитие, причем тон заставил сразу же сорваться с места.

Хор стремительно шел по квемерским улицам, по тому же маршруту, какой проходил сегодня ночью, борясь с воспоминаниями и неуемной тягой к запретному. Хемена была Ричардель, и об этом не следовало забывать. Хоть он и желал помочь этой девушке, однако понимал, что должен вести себя предельно осторожно, чтобы не касаться вновь всего, что связано с войной. Это грозило срывами вплоть до остановок на пути к давней цели.

Дверь в комнату Хемены оказалась открытой, а сама хозяйка полулежала на кровати, совершенно бледная. Её щеки блестели.