– А, ты еще здесь?! Так о чем это я? Ну, что ты хочешь?

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы сориентироваться.

– Извините уважаемый Пезз, а нет ли какого-нибудь средства, чтобы наоборот.

– Что наоборот? Ах, это наоборот! – старик, видимо страдал склерозом. – Нет, такого средства нет! – он хихикнул, наблюдая, как я скисаю. – Нет, но можно его… получить! За определенную плату.

– Назовите цену! – страстно сказала я.

Старик снова хихикнул.

– Перышко! Маленькое перышко. Перышко Бога! – каркнул старик, обнажая свои редкие зубы.

Через четыре часа я толкнула стеклянную дверь, и едва не налетела на сидящего на пороге Таго.

– Что ты тут расселся! – возмущенно вскрикнула я.

– А что, надо было домой пойти? – сказал Иней, непринужденно.

– Я-то думала, меня ищут, с ног сбиваются, из мерзавцев душу вынимают…

– Зачем же душу? – спросил Таго, поднимаясь, и глядя на меня с непроницаемым лицом. – Так, пару раз по морде получили! – сказал он, и заулыбался.

Я тоже невольно улыбнулась. Уж больно шло ему, когда он так вот, просто, улыбается! И вообще настроение мое было самое лучезарное. Под курткой бултыхалось драгоценное зелье от ужасного старика. Несмотря на баснословную цену, все же, мне пришлось отдать одно из моих Перьев, я не раскаивалась. Старик сказал, что если я выпью его снадобье, то все эти приставания кончатся. Он предупредил меня, что действие Золотой Сети не исчезнет, но никто больше не станет преследовать меня, до тех пор, пока «не войдет в прямой контакт с жидкостной субстанцией» – именно так он выразился.

Как я поняла, мне теперь надо соблюдать простые правила, общие для всех заразных: не есть из одной посуды, не целоваться, и уж упаси Боже, ни-ни чего-то еще!

====== Часть 24 ======

Я отказалась идти в порт. Таго пожал плечами и отвел меня в «Ракушку». Я заперлась в спальне и поставила перед собой стакан. Аккуратно перелив содержимое склянки, я задумалась, глядя на прозрачную желтоватую микстуру. Вот сейчас я выпью эту дрянь, и назавтра все изменится. Не будет вожделеющих взглядов, преследований, сальных мыслей, но…молодой офицер стражи уже не улыбнется мне умоляющей улыбкой, швейцар не согнется в нижайшем поклоне, седой воин не проводит меня восхищенным взглядом. Все они просто перестанут замечать меня, я снова стану одной из многих симпатичных девчонок, кому-то я буду нравиться, кому-то нет, а кто-то просто не обратит на меня никакого внимания. В принципе, мне все равно, за одним исключением. Я зажмурилась и произнесла вслух: «Таго Иней». Таго, Таго, Таго!!! Я призналась себе, назвала это имя, и теперь сидела на диване, обхватив колени, и с тоской глядела на стакан с зельем. Вдруг все кончится?! Я уже привыкла к этому мучительному и сладкому наваждению, привыкла замечать те маленькие потаенные знаки, которые говорили, что он увлечен. Что он тоже мучается, и борется с собой, но замирает с екающим сердцем, когда как бы случайно дотрагивается до меня. Холодный и гордый, красивый, как бог, умный и ироничный, он прикован ко мне, маленькой простой девчонке, каких тысячи! Я представила на минуту, что вот завтра, мы сталкиваемся на лестнице, и его глаза вместо того, чтобы плеснуть счастьем, выражают лишь удивление. Как эти глаза становятся серо-стальными, холодными и твердыми, а улыбка приобретает официальную учтивость. Он будет разговаривать со мной, шутить, но его шутки больше не будут такими едкими и подковыристыми, а речь станет гладкой и спокойной, как замерзшее озеро. Вообразив все это, я замотала головой и вскочила, меряя шагами комнату. Сердце коченело от страха. Да, я боюсь потерять его!!! Какая странная, эта любовь! Вместо того чтобы любить славного, доброго и надежного Янтаря, я полюбила желчного и надменного гордеца, который никогда в жизни не признается, что он покорён! А с другой стороны, если окажется, что Сеть действует на полукровку, зачем мне эта мука? Я буду знать, что он очарован каким-то запахом, гормонами, а вовсе не мной самой?! Я остановилась перед столиком с зельем, подняла стакан, и одним духом опрокинула его в себя. Потом я села в кресло и замерла, глядя в окно.

Не знаю, сколько я просидела, думая обо всем сразу и ни о чем конкретно, но когда стук в дверь прервал мои размышления, за окном уже вечерело. Ястребок вступил в комнату своей кошачьей походкой, прошелся по ней, подхватил со стола склянку, понюхал, и завалился на диван, задрав ноги на подлокотник.

– Пьянствуешь в одиночестве? – он покачал бутылочкой. – Плохой признак!

Я подтащила кресло и забралась в него с ногами, устроившись напротив дивана. Фатти хлопнул в ладоши, сейчас же двери приоткрылись, и появился старик Дроп.

– Бутылку «Слезы мамы», – старик с поклоном исчез.

– Он что, под дверями стоит? – спросила я. – Нехорошо как-то, старого человека все время гонять!

Фатти хмыкнул.

– Хочешь, секрет открою? – он сощурился как лис. – Он не человек!

Я обалдела. Фатти наслаждался моим изумлением.

– Гомункулус! Мой личный гомункулус. Я же сказал тебе, что не все время проводил в постели с Танаретом. Хотя…самые интересные вещи я узнал именно там! Что-то ты неважно выглядишь! – добавил он безо всякого перехода.

– Устала.

– Верю, от неизвестности любой устанет. Почему бы вам не объясниться?

Я мотнула головой.

– Нет, конечно, если вам нравится друг другу нервы мотать, то – пожалуйста! Я просто спросил.

– Да с чего ты взял, что ему это надо?

Ястребок только фыркнул.

– Не придуряйся, прекрасная Мара, ты это знаешь не хуже меня!

Появился гомункулус с подносом. Я не ответила Фатти, разглядывая эту диковину. Действительно, только сейчас я заметила, что это всего лишь искусная подделка, имитация старости. Кожа создания хоть и была изборождена морщинами, но выглядела слишком свежей, нигде не было ни пятнышка, ни бородавки. Ходил он, сгорбившись и слегка прихрамывая, но движения его, когда он нес поднос и расставлял рюмки, были слишком отточенными и ловкими. Проводив глазами, чудо магического искусства, я снова воззрилась на Ястребка. Он поднял рюмку и, кивнув мне, залпом осушил ее.

– Давай. Оп, и все! Надеремся до состояния риз, это сейчас просто необходимо! Для нас обоих.

Я выпила, едва не поперхнувшись: это была чистая водка. Жар разошелся по жилам.

– Значит, ты считаешь, что он влюблен в меня?

Ястребок кивнул, разливая по второй.

– Так, что же он не скажет? Все-таки он мужчина, и не из робких!

– Святая простота! А кто его постоянно язвит, грызет, и унижает? Ты же его запугала совсем!

– Он в долгу не остается! Однако, я же понимаю, что он не равнодушен!

– Она понимает! – Фатти сделал рюмкой неопределенный жест в воздухе. – Ты женщина, тебе доступны эти догадки, намеки, полутона. Для тебя все это так же ясно, как гербовая печать! Тебе, но не ему! Мужчинам нужна ясность, прямота. Он может весь издогадываться, но никогда не будет убежден, пока ты это ему не скажешь, а потом он еще и доказательств потребует!

– Но ты же все это понимаешь?!

– Я! Я – редкость, я – самородок, драгоценность, раритет! Меня ценить надо и лелеять!

– Маленький хвастун! – чокнулась с ним рюмочкой.