Ну, что ж, это была здравая мысль.

*Гелт - (иврит) деньги

**Оспис де Бон - город в Бургунии, место проведения престижного винного аукциона

***Великая Мадмуазель - прозвище Коко Шанель

ГЛАВА 4

ЯСОН

У Спиридона меня сразу вспомнили, что, как ни крути, было очень приятно. Над всеми столами поднялись стаканы, приглашая меня присоединиться. Я покрутил головой по сторонам и почти сразу увидел Ангелисов-младших.

Янис и Георгиус за прошедшие восемь лет выросли, как минимум, на полголовы и раза в полтора раздались вширь, обзавелись добротными усами, конечно, не такими густыми, как у опытных капитанов, но вполне многообещающими, и все же это были все те же друзья моего детства - Яшка и Гришка Ангелисы. Сыновья моего доброго хранителя Анастаса Ангелиса. Братья Медеи.

– А ну ка, повернись. Ты смотри, Гриш, какой цикавый фраер к нам пожаловал. ВинцЭ пить не разучился?

Меня грубовато обхлопали по плечам и спине. Я не пошатнулся и в ответ проделал то же самое с братьями:

– Наливай, проверим.

После первого стакана в грудь начало просачиваться живительное тепло. Яшка с Гришкой сидели напротив и время от времени перегибались через стол, чтобы снова и снова хлопнуть меня по плечу.

– Твой баркас стоит у нас в пещере...

– ... конечно, сохранили..

– ... а мотор сняли пока. Завтра поставим...

– ... работает, как часы... тик-так

Лица, столы, лампы под потолком слегка покачивались, словно на ласковой морской волне. Люди от других столов подходили ко мне, чтобы звякнуть стаканом о стакан. Надо же, я уехал из Ламоса в восемнадцать лет, а меня, оказывается, здесь еще помнят.

– А как же, ты же сын Тео Нафтиса. И отец у тебя был настоящий капитан, и мать такая красавица...

– ... после тебя так никто пятнадцать минут под водой и не просидел...

– Я уже двадцать могу.

– Брешешь!

– Идем проверим!

– А ну, цыть. Куда вы пойдете пьяные да в ночь, проверяльщики хреновы. Пейте уже!

– Опа, это кто же здесь такой суровый?

Я от души обнял дядю Леонидаса, лучшего в Ламосе бузули-музыканта. В глазах стояли слезы, но я уже не пытался их скрывать. Леонидас похлопал меня по плечу:

– Ээ, не стесняйся, мальчик. Кто никогда не плачет, тот свою душу прячет.

– Опа!
– Дружно подтвердили все присутствующие.

Кто-то согласно шмыгнул носом, но его тут же заглушил звон струн.

Опа-опа та бузуки,

Опа ке обаглома,

Газо изму стахастуни,

Меговлезы тагзсегхнас

Кто не мог танцевать, тот стучал в такт стаканом по столу и дрыгал ногами.

Ксише сэи салонино раки,

Архисэс или рьё дыёс нали,

Оморор ито корициму ньего,

Архоитес спаньенту ми кильё

Здравствуй, мой Ламос, прости своего блудного сына. Уже рвала душу и звала в пляс мелодия сиртаки, и я встал посреди таверны, широко раскинув руки. С обеих сторон меня подхватили братья Ангелисы, к ним пристроились остальные - высокие, низенькие, пузатые и жилистые, просто пьяные и пьяные до изумления.

Ррраз - бросок правой ногой вперед.

Два - медленно перейти на правую и чуть податься назад.

Три - шаг левой назад.

Четыре - медленно перенести вес тела на правую ногу и в сторону.

Пять - сильно согнуть колени и быстрый шаг левой вперед...

Дальше я уже не считал. Кто не умеет танцевать сиртаки, тому в Ламосе вход в таверну закрыт. Так меня учил отец. А свою первую хору с танцевал с мамой.

Сиртаки перешел в сиганос. Танцу уже было тесно в стенах таверны, и он выплеснулся на улицу. Цепочка, возглавляемая Леонидасом, потянулась в сторону набережной, притягивая по дороге туристов и просто прохожих.