Кухарка открыла бутылку мадеры и влила несколько капель вина в соус, который медленно растирала деревянной ложкой.

— Вы помните Оскара Бонвуазена? — задал комиссар следующий вопрос.

Розали пристально посмотрела на комиссара, как бы говоря: «Ах, вот оно что?» Но отвечать не торопилась.

— Вы слышали мой вопрос?

— Я не глухая.

— Кем он был?

— Лакеем.

А поскольку Мегрэ удивился тому, с каким презрением она произнесла это слово, кухарка добавила:

— Не люблю лакеев. Это бездельники. А если он еще вдобавок и шофер, то считает себя самым главным в доме и ведет себя, как господин.

— Бонвуазен был именно таким?

— Я не помню его фамилии. Все его звали просто Оскаром.

— Как он выглядел?

— Красивый парень, который хорошо об этом знал. Любимец женщин, а я таких не люблю и не скрывала этого.

— Он приставал к вам?

— На свой манер.

— Что это значит?

— Зачем вы так выпытываете?

— Я должен знать все об Оскаре.

— Вы думаете, это он убил графиню?

— Предполагаем.

Самым взволнованным человеком на кухне была молоденькая Ирма, которой, наверное, казалось, что она замешана в настоящее убийство, и у нее все валилось из рук.

— Ты уже забыла, что должна растирать желтки? — прикрикнула на нее Розали.

— Вы можете его описать? — спросил Мегрэ.

— Только как он выглядел тогда, на вилле. Я ведь не знаю, какой он сейчас.

В это время в ее глазах блеснул молодой огонек. Это не укрылось от комиссара и он задал очередной вопрос:

— Вы в самом деле его не видели позже?

— Об этом я как раз и подумала. Сама не знаю. Несколько недель назад я навещала брата, у него свое кафе, и на улице столкнулась с человеком, который показался мне знакомым. Он тоже посмотрел на меня, будто узнал. И неожиданно, ни с того, ни с сего, заторопился, ускорил шаг, а голову повернул в другую сторону.

— И вы подумали, что это Оскар?

— Не сразу. Мне пришло это в голову позже, а сейчас я просто уверена, что эго был он.

— Где находится кафе вашего брата?

— На улице Коленкур.

— Значит, вы встретили бывшего слугу графа фон Фарнгейма на Монмартре?

— А если точно — на улице Клиши, на углу.

— Расскажите мне об этом человеке.

— Я с тех давних пор ни разу не имела дел с полицией. Не спрашивайте меня больше. Что бы он ни сделал, я-то тут причем?

— Вы хотите, чтобы убийца оставался на свободе?

— Если он убил только графиню, невелика потеря.

— А если он убил, как минимум, еще одну женщину и неизвестно, остановится ли на этом?

Она пожала плечами:

— Тем хуже для него. Так и быть, расскажу. Он был невысокий, даже низкий. Это его волновало, поэтому носил обувь на каблуках, как женщина, которая хочет казаться выше. Я часто подтрунивала над его ростом, и тогда он кидал на меня зверский взгляд, но молчал.

— Он был неразговорчив?

— Из тех, у кого Бог знает что на уме. Волосы были черные, густые, росли сразу от бровей. Брови такие толстые, нависшие. Некоторые считали, что брови делают его взгляд неотразимым. Только не я. Он сверлил глазами людей с таким видом, словно говорил: «Все вы — говно». Простите за грубое слово.

— Не стоит. Продолжайте.

Наконец Розали разговорилась. Она сновала по наполненной вкусными ароматами кухне; ловко расставляла по местам утварь, заглядывала в кастрюли и время от времени смотрела на часы.

— Антуанетта на него клюнула и просто шалела. Мари тоже.

— Вы говорите о горничной и о вашей помощнице?

— Да и другие девушки, которые работали раньше. В этом доме слуги часто менялись. Было непонятно, кто хозяин: старик или графиня. Старик был хорошим господином, а вот мадам просто невозможно было угодить. Так вот, Оскар не приставал к женщинам, как вы выразились. Он выбирал сам, и в первую же ночь шел к девушке в комнату, будто они уже обо всем договорились. Оскар был так в себе уверен, что устоять было трудно. Антуанетта все глаза себе выплакала.

— Почему?

— Она по-настоящему полюбила его и надеялась, что Оскар на ней женится. А он, когда добился своего, то и смотреть на нее перестал. А когда ему опять было надо кое-чего, то шел уже к следующей, как ни в чем не бывало. У него было женщин столько, сколько хотел. И не только служанки.

— Вы допускаете, что у него была связь с хозяйкой?

— Не прошло и двух дней после смерти графа.

— Откуда вы знаете?

— Я видела, как он утром выходил из ее спальни. Это одна из причин моего ухода с «Оазы». Когда слуги начинают спать в господских постелях — это конец всему!