Шрифт:
— Это же так легко, — снисходительно сказал он. — Не знаю, почему вы не смогли открыть… Хотя нет, знаю: вы слабые девушки. Красивые, но слабые.
С огромным злорадством Мари и Ангелика наблюдали за Потсдорфом, и когда актёр попытался открыть двери, переглянулись.
— Не понял, — удивлённо сказал актёр, глядя на не поддавшиеся двери.
— Ну что же вы? — язвительно спросила Мари. — Это же так легко. А мы всего лишь слабые девушки.
Потсдорф сердито оглянулся на неё и вернулся к дверным ручкам, дёрнув их несколько раз. Двери опять не поддались, и актёр обернулся на девушек:
— Завалило?
— Точно, — удовлетворённо подтвердила Ангелика.
Потсдорф снова подёргал дверные ручки.
— Позвать на помощь? — предложила Мари.
— Да — да, позовём на помощь, — деланно согласилась Ангелика. — Герр Райне производит впечатление сильного мужчины. Он обязательно поможет.
Потсдорф был уязвлён. Ему хотелось выглядеть неотразимо в глазах девушек, а тут оказалось, что он не в состоянии открыть двери!.. Пусть даже если они и завалены снегом.
— Я сейчас открою, — заверил он.
— Да — да, конечно. Обязательно откроете.
Нет, всё же не получилось у звезды экрана открыть двери замка. Снега навалило столько, что нечего было и думать о том, чтобы выйти. Ангелика предложила открыть окна и вылезти, чтобы уже снаружи откопать двери, но Мари возразила, сказав, что если открыть окна, то снег попадёт в комнату.
— Но другого выхода нет.
— Есть, — вмешался Потсдорф. — Не заниматься этим самим, а позвать старикана дворецкого. Пусть он ковыряется в снегу. Это его работа, между прочим.
— Вы нам не поможете?
— Зачем?
— Ну хорошо, если вы не хотите нам помогать, то мы сами, — сердито сказала Мари и направилась к окну.
Ангелика, так же сердито посмотрев на пожавшего плечами Потсдорфа, поспешила следом за Мари. Но только француженка взялась за ручку, чтобы открыть окно, как в зале появились Райне и инспектор. Несколько минут они, никем не замеченные, смотрели, как Мари пытается открыть высокое старинное окно.
— Не открывается? — спросила Ангелика, стоя за спиной Мари.
— Как видите.
— Почему?
— Потому что вам это не нужно, — сказал Потсдорф. — С какой стати вы вдруг решили расчистить снег? Это не ваша работа, и никто вам за это не заплатит. Так с какого перепугу вы вдруг взялись за это неблагодарное дельце?
— Вместо того, чтобы морали читать, лучше бы помогли, — сказала сердито Ангелика.
— Да запросто, — ответил Потсдорф, но когда подошёл к окну, Мари решительно его отстранила:
— Нет — нет, знаем мы, как вы помогаете.
Потсдорф был оскорблён:
— Эй, я не виноват, что двери снегом завалило!
— Как завалило? — спросил Райне, и все обернулись на них.
— Очень просто, — пожал плечами Потсдорф. — Мы в ловушке. Двери не открыть, окна тоже. Впрочем, ничего другого я не ожидал. Вы хоть видели, какой был буран? Ничего странного нет, что нас по макушку завалило. Странно то, что вот эти вот девушки решили самостоятельно, без какой — либо помощи извне, расчистить снег.
— Что вы хотите? — спросил Бейкер, подойдя к Мари, которая продолжала попытки открыть окно. — Открыть?
— Если откроем, снег попадёт в комнату, — предупредил Потсдорф.
— Другого выхода нет. Если вы, конечно, не хотите ждать, пока весеннее солнышко пригреет, — сказал Бейкер, недовольно смотря на актёра.
Он ещё не простил Потсдорфу вчерашнюю сцену в библиотеке. Инспектор постарался скрыть свои эмоции, но решил присматривать за актёром.
Между тем Потсдорф продолжал упорствовать:
— Но снега за окном почти столько же, сколько и за дверьми. А что если нас засыплет?
— А у нас лопаты есть, — сказала Ангелика и предъявила свою лопату.
— И что это даст? И мне кажется, что лучше предупредить баронессу. Она хозяйка, вот пусть и решает.
— Резонно, — заметил Райне.
Глядя на снег за окном, Ангелика вздохнула. Она мечтала поскорее выбраться отсюда, но видно, сама судьба была против, и при мысли о том, что они никогда не покинут замок, Ангелике стало страшно.
Глава двадцать третья. Ещё один выбыл из строя
— Ну вот, погеройствовать у вас не вышло, — сказал Потсдорф, — поскольку отсюда нам до весны не выбраться, как верно подметил Скотланд — Ярд — моё почтение.