Она сжала его руки и повторила: ты мне нужен.

Теперь она благодарит его за то, что он с ней. В ожидании лучшего.

Она не боится его потерять, разочаровать, разонравиться ему, она не боится ничего: ей плевать.

И он ничего не может с этим поделать.

Им надо расстаться. Пора остановиться.

Он прожил достаточно, чтобы понять, что ничего уже не изменится. Лиля не запрограммирована на любовь к нему. Такие вещи изначально закладываются в людях, как данные в запоминающем устройстве компьютера. Лиля не распознаёт его – если употребить этот глагол в том смысле, в каком он используется в сфере информационных технологий, – в точности, как некоторые компьютеры не могут прочесть документ или открыть определенный диск. Они не совпадают по параметрам. У них разные конфигурации.

Что бы он ни делал, что бы ни говорил, как бы ни пытался подстроиться под нее.

Он слишком восприимчивый, слишком оголенный, слишком чувствительный, слишком эмоциональный. Ему не хватает отстраненности, загадочности, импозантности.

Ему не хватает.

Игра сыграна. Он прожил достаточно, чтобы понять, что пора переходить к чему-то другому, положить конец, уйти.

Он расстанется с ней завтра утром, после того, как их разбудит будильник на мобильном телефоне.

Он думает, что понедельник 20 мая – это подходящая дата: есть в ней что-то круглое.

И этой ночью, как и каждую ночь вот уже более года, он вновь говорит себе, что так больше продолжаться не может.

Глава 3

Матильда долго искала отправную точку, исток, пыталась вспомнить первый тревожный звонок, первый промах. Мысленно шаг за шагом возвращаясь назад, она старалась понять, что случилось, с чего все началось. Всякий раз она приходила к одному и тому же рубежу, к той же дате: конец сентября, утро понедельника, презентация проекта.

Тогда, на собрании, все и началось, как бы абсурдно это ни звучало. До того не было ничего. Вернее, до того все было нормально, все шло своим чередом. Она уже более восьми лет работала заместителем директора по маркетингу в головном офисе международной корпорации по производству продуктов питания. Она обедала с коллегами, два раза в неделю посещала гимнастический зал, ей не требовалось снотворное, чтобы заснуть, она не плакала в метро или в супермаркете, не задумывалась на три минуты, прежде чем ответить на вопросы своих детей. Она просто ездила на работу, как все, и у нее не возникало рвотного порыва почти каждый раз, когда она спускалась в метро.

Неужели единственного собрания стало достаточно, чтобы все покатилось вниз?

В тот день они с Жаком принимали сотрудников одного солидного института, явившихся для представления результатов исследования потребительского спроса на диетические продукты, которое было им заказано двумя месяцами ранее. Методология всегда вызвала немало споров внутри корпорации, в особенности модели перспективного прогнозирования, от которых напрямую зависели объемы инвестиций. Наконец решено было остановиться на двух взаимодополняющих методах, количественном и качественном, разработку которых и поручили тому самому институту. Вместо того, чтобы довольствоваться ролью руководителя группы и лишь читать отчеты, Матильда сама активно включилась в работу. Этот институт применял относительно новые методы исследования, и компания впервые имела с ним дело. Матильда присутствовала на совещаниях группы, выезжала на переговоры с глазу на глаз, лично тестировала сетевые опросники, и, прежде чем сделать обобщение, запрашивала сводные таблицы. Матильда была довольна тем, как продвигались дела; она постоянно держала Жака в курсе, как и всегда, когда они начинали работу с новым партнером. Уже дважды назначалась дата презентации, но оба раза Жак переносил собрание, мотивируя это своей крайней загруженностью. Он непременно хотел присутствовать лично, поскольку дело касалось расходования бюджетных средств.

В день презентации Матильда пришла пораньше, чтобы открыть конференц-зал, проверить, работает ли проектор и подготовлены ли приборы для кофе. Представить результаты исследования явился сам директор института. Со своей стороны Матильда пригласила рабочую группу в полном составе, а также четырех менеджеров по продуктам, двух методологов и статистика.

Все уселись за стол; Матильда обменялась парой слов с директором института. Жак как всегда опаздывал. Наконец он вошел в зал, не извинившись, плохо выбритый и с вытянутым выражением лица. На Матильде в тот день был темный костюм и любимая блузка из светлого шелка – почему-то это отложилось в памяти; она также хорошо помнит, как был одет Жак, цвет его рубашки, кольцо на его мизинце, авторучку, что выглядывала из кармана его пиджака, словно все детали, вплоть до самых незначительных, бессознательно отпечатались в ее памяти, когда она еще не знала, как важен этот момент и к каким непоправимым последствиям он приведет. После обычных формальностей директор института приступил к докладу. Он отлично владел темой; чувствовалось, что он не из тех, кто за полчаса до презентации пробежал глазами отчет, подготовленный другими, как это уже не раз бывало. Каждый новый график он комментировал, даже не заглядывая в свои записи, но при этом в очень точных и ясных терминах. Это был блестящий докладчик. И очень харизматичный – большая редкость. От него исходила какая-то сила убеждения, которая заставляла к нему прислушиваться, это сразу чувствовалось по тому вниманию, с каким члены собрания следили за его выступлением, и по отсутствию реплик «в сторону», обычно столь частых на подобного рода встречах.

Матильда помнит, что она обратила внимание на руки этого мужчины, на жесты, которыми он сопровождал свою речь. Она задумалась, откуда у него легкий, едва заметный акцент, эта особенная еле уловимая нотка. Матильда скоро почувствовала, что директор вызывает раздражение у Жака, вероятно, потому что он был моложе, влиятельнее, да и ораторским искусством владел по крайней мере не хуже Жака. Матильда очень скоро заметила, как Жак ощетинился.

Задолго до конца выступления Жак начал проявлять нетерпение, демонстративно вздыхать, громко произносить «да, да», показывая, что речь затянулась и докладчик повторяется. Затем он принялся поглядывать на часы, причем в такой манере, что его нетерпение стало заметно всем. Рабочая группа оставалась невозмутимой: они привыкли к характеру шефа. Позже, когда директор стал говорить о результатах количественного исследования, Жак выразил удивление, что они не представлены на графиках. Директор с несколько преувеличенной вежливостью ответил, что на графиках отмечены только те результаты, величина которых превышает 95%. После окончания доклада Матильда, как координатор проекта, взяла слово, чтобы поблагодарить всех за проделанную работу. Теперь настала очередь Жака сказать что-нибудь. Матильда повернулась к нему, поймала его взгляд и сразу поняла, что Жак благодарить не будет. А ведь прежде он сам внушал ей, как важно установить доверительные отношения с подрядчиками и добиться взаимного уважения.

Матильда задала несколько вопросов относительно деталей доклада, прежде чем открыть дискуссию.

Жак взял слово последним. Сквозь зубы, с выражением крайней самоуверенности, которое Матильда так хорошо в нем знала, Жак один за другим принялся развенчивать рекомендации, сформулированные по итогам исследования. Он ставил под сомнение не точность полученных результатов, а только заключения, выведенные на основе этих результатов. Это был искусный ход. Жак превосходно знал рынок, знал специфику различных марок продуктов, историю фирмы. И все же он был неправ.