Андрей, хохоча, понесся по столовой. Люба за ним, отставая буквально на два шага. Оглашая окрестности дикими воплями, они петляли между столов и табуреток. Кое-кто начал делать ставки. Не вписавшись в поворот у выхода, Люба налетела на Андрея, из-за чего парень выплеснул полстакана на вошедшую Гарпию, но зато Люба наконец схватила Андрюху за шиворот. Попыталась отнять стакан, но Шуйский, надрывно выкрикнув «не доставайся ж ты никому!», вылил остатки чая Машке на голову.

Теперь приходилось убегать уже от неё. И выглядела Машка в своем свитере канареечного цвета, бардовых штанах, оранжевых сапогах, с потеками чая на круглых очках и яростно растрёпанными кудрями куда более устрашающе, чем Люба.

Гарпик Ирина Николаевна тем временем намётанным учительским взором оценила ситуацию, поглядела на пятно на кофте и протянула руку, чтобы схватить пролетающую мимо парочку, но поскользнулась на разлитом на полу борще.

Люба, Андрей и Маша не менее намётанным взглядом оглядели столовую, где кроме их друзей — Веры, Нади и Игната — почти никого не осталось (Маргарита благоразумно смылась с места событий) и, пока Гарпия ещё не пришла в себя, дали дёру.

У входа в класс образовался затор. Дверь в кабинет Кутаса № 339, обычно всегда распахнутая, на этот раз была закрыта. 7 «А» столпился в коридоре и оглушительно, едва ли не истерически хохотал.

— Что случилось? — изумилась Вера.

Оля, прислонившись к колонне, чтобы не упасть от смеха, с трудом ответила:

— Кутас… ой, не могу… Кутас… запер сам себя в кабинете, а ключи в окно выкинул!

— Как?! Он что, совсем дурак?

— Да нет, — вмешалась Полина. — Он дверь закрыл, чтобы хоть на перемене пару минут в тишине посидеть…

— …открыл окно, чтоб кабинет проветрить… — подхватила Оля.

— …облокотился на подоконник, держа ключи в руке… — продолжила Аня.

— …а тут типа ветер подул… — влез Шилин.

— …вот он ключи и выронил! — торжествующе закончила Полина. — Всё, кабинет закрыт на замок, а ключей нету! Позвонил Ане Исрафиловой на мобильник, чтоб та старосту, то есть Нату, позвала. Ната пришла, сначала ключи в клумбе искала, не нашла. Пошла звонить плотнику. Будут дверь выламывать.

7 «А» содрогнулся от смеха с новой силой.

Пришел плотник. Не спеша, с толком, с расстановкой отвинтил винтики на петлях, на которых держалась дверь. Все жадно внимали. Некоторые «Вызволение Кутаса» снимали на камеру. У Кочана родились стихи:

Сидит за решёткой в темнице сырой

Кутас несчастный, наш классный родной.

Весёлые дети, махая руками,

Из-за дверей подают ему знаки!

— Во! Очередной шедевр, подаренный мною миру! Куда там вашему Пушкину! — хвалился Игнат.

7 «А» согласился, что Пушкину до Кочана далеко, а Аня чмокнула парня в щёку.

Наконец дверь была снята, и в проеме показался лохматый, крайне смущённый, но вполне живой Сергей Владимирович.

Ребята принялись дружно поздравлять его с выходом на свободу, Федя, который снимал происходящее на камеру, захотел взять у него интервью или попросил хотя бы просто сказать несколько слов в камеру.

Сергей Владимирович и от того, и от другого отказался, а потом решительно выгнал девчонок с третьего этажа (обычно выгоняли просто за дверь, в коридор, но двери-то больше нету!), чтобы парни смогли подготовить всё к празднику.

Торжество удалось на славу. Сначала ребята устроили для девчонок несколько конкурсов: кто галстук быстрее завяжет (точнее, вообще завяжет), кто с закрытыми глазами определит с какой приправой чипсы, у кого самая длинная стружка кожуры при чистке картошки получится… «Угадай мелодию» конкурс был, на стихи (Вера получила высший балл за стих:

«Это роман можно читать,

А историю нужно учить,

Нельзя никак на истории спать,

Нужно её очень любить!»,

хотя некоторые обвинили её в плагиате, решив, что она подслушала это произведение у Барисовой).

Ещё пацаны притащили из дома кучу старого барахла: застиранные кофты, варежки на резинке, семейные трусы, платки, галстуки, юбки, зимние мохнатые шапки — и велели девушкам выбрать себе из парней по модели и нарядить в эти вещи по своему усмотрению, а потом ещё и накрасить. Выглядели мальчики шикарно! Особенно Максим, которому на этот раз даже ссылка на подготовку к олимпиаде не помогла.

Потом настал черед подарков. Ими оказались… носки и кусок довольно вонючего хозяйственного мыла. «Чтоб стирать учились!» — ехидно отметил Коля Прохор. Причем какие носки! С Винни-Пухами, божьими коровками, в разноцветный горошек… Оля, при виде такого «детсадовского великолепия», едва не задушила Андрея одним из свои носков с красными телепузиками. Любе же Федя преподнес носки с двумя вышитыми борцами сумо, сжимающими друг друга в объятиях. В одном из них девочка обнаружила очередную записку с признанием в любви.