— Ну, зато теперь ты сможешь сделать несколько выводов: во-первых, ты ему нравишься, но он тебя не любит. Во-вторых, чтобы завоевать его любовь, ты должна будешь понравиться всем его приятелям, или хотя бы большинству. В-третьих, из второго пункта ты можешь понять, что ты для него значишь намного меньше, чем друзья. И, наконец, в-четвертых, третий пункт должен заставить тебя понять, что твой Вовочка — ничего не стоящая эгоистичная свинья, и что самый выгодный для тебя вариант — послать его куда подальше, — закончив свою длинную триаду, Вера села на батарею и, закинув ногу на ногу, выжидательно уставилась на подругу, ожидая ответа.

Люба же беспомощно глянула сначала на Надю, потом на её портфель, потом в окно, потом на бочок унитаза, словно ожидая от них помощи. Наконец она посмотрела на Веру и тихо сказала:

— Не могу.

— Но почему?! — подпрыгнули от удивления обе девочки, которые привыкли, что Люба никогда не расстраивается из-за парней, да и вообще, она сама бросала их чаще, чем они её.

— Я люблю его, — еще тише сказала девочка, глядя в пол. — Наверное, первый раз в жизни по-настоящему люблю. Очень сильно.

Вдруг раздался стук в дверь:

— Эй, вы там чего, заснули, что ли? Там никто никого в унитазе не топит?

Никто из девчонок не отреагировал.

— Ладно, — наконец произнесла Люба.

Стук повторился.

— Ну, чего, не видно, что занято, что ли?! — не выдержала Вера. — Уже утопили, осталось только разрезать труп на кусочки и смыть в унитазе, идите пока отсюда! Туалетов в школе мало?

— Да ладно, пошли, нам все равно уже пора, звонок через минуту. Скажут оценки за контрольную, которую мы писали ещё в прошлой четверти, а оценки пойдут в эту, так что лучше не опаздывать, — заметила Надя. Подруги встали, надели портфели и вышли из туалета, за дверями которого выстроилась длинная очередь.

*

В кабинет русского языка № 339 вошли со звонком. Учителя ещё не было, но на партах уже лежали тетради с проверенными контрольными. Класс шумно обсуждал свои оценки.

— Тебе что? — подскочила к Любе, которая на этот раз села с Надей, довольная Вера.

— Семь, — призналась подруга.

— А мне шесть, — заявила Надя. — Три ошибки в тексте. А у тебя что не так? — она пихнула подругу локтём в бок, призывая подвинуться и показать тетрадь.

— Да вот, запятую забыла поставить, и ещё в будущем времени от глагола «любить» написала «выйти замуж», — Люба выглядела довольно смущённой.

Девчонки прыснули.

— Ну даёшь! О чём только думала? — поинтересовалась Вера.

— Сама не знаю. Кстати, а тебе что? А то такая довольная ходишь!

— Восемь, — гордо ответила подруга. — Перепутала буквы «р» и «л» в слове «отворите». Там предложение было: «Братцы, отворите!». Ну, а вышло: «Братцы, отвалите»…

Тут в класс вошел учитель русского языка и одновременно классный руководитель 7 «А» Кутас Сергей Владимирович по кличке Кутасёнок[3].

— По местам! — скомандовал он. — Люба, Лакизо, опять в джинсах пришли!

— Сам ты Кутас! А я — Олечка!

— А ты мне не хами! Ну, садитесь, садитесь!

Пару человек послушались и сели за свои парты, остальные продолжали громогласно высказывать недовольство своими оценками.

Кутасёнок попытался призвать класс к тишине. С третьей попытки ему это удалось, и он начал говорить:

— Перед тем как мы начнём наш урок…

— Который через двадцать минут заканчивается, — хмыкнул кто-то с задней парты.

— … я должен сделать объявление, — как ни в чем ни бывало продолжил привычный к подобным комментариям учитель. — Директор оповестил всех классных руководителей, что они обязаны каждый месяц водить вверенные им классы в театр, музей, на выставку, в общем, «обогащать вашу культурную программу». Поэтому я сообщаю, что на этой или на следующей неделе, ну, в крайнем случае, не позже чем через месяц, мы всем классом пойдем на художественную выставку! И никаких отговорок! — Кутас произнес это железным голосом, но по выражению его лица было видно, что он с превеликим удовольствием остался бы дома на диване перед телевизором пить горячий чай с булочками, вместо того, что бы тащить куда-то кучку оболтусов по высочайшему директорскому повелению.

Со стороны парт послышалось ворчание:

— Да на кой нам эта выставка?!

— Что мне, делать больше нечего?

— Офигели они там вообще! Каждый месяц куда-то таскаться!..

«Да уж, наш класс не горит желанием приобщаться к культурной жизни», — подумала Надя и поделилась своими мыслями с Любой. Та в ответ так посмотрела на соседку по парте, словно это она была во всём виновата.

— Вот ещё! Шиш им всем! Никуда я ходить не собираюсь! — заявила она, гневно сверкнув глазами.

— Родителям позвонит, — покачала головой подруга.

— Ну и пусть звонит!!! Уверена, мои предки меня полностью поддержат! — с этими словами она достала из портфеля тетрадь по переписке и начала строчить там длинную гневную триаду Вере, надеясь услышать (точнее, увидеть) от подруги слова утешения.

Когда Кутасу наконец удалось восстановить тишину, до конца урока оставалось около пяти минут, и ему ничего не оставалось сделать, кроме как, пробормотав «еще один урок 7-му «А» под хвост», написать на доске задание и отпустить класс на перемену. Его утешала только одна мысль: на дом он задал сочинение, и всему классу придется над ним попотеть.