— Вот ещё! Ты же знаешь, мои предки на собрания всё равно не ходят, так чего мне про них спрашивать?

Вера пожала плечами.

— Ну, так что? — нетерпеливо повторила вопрос Люба, спускаясь по лестнице, ведущей к школьному двору.

— Нет, не звонила, — рассеянно отозвалась Веруня, как обычно думая о чем-то своем.

— Эй, привет, а где Надя? Вы что, поссорились? — раздался чей-то голос, и перед подругами появилась розовощекая, крепко сбитая девчонка по имени Лакизо Оля — самая сильная из женской половины класса, всё время озорная, веселая и неутомимая, постоянно хвастающаяся тем, что в её дневнике 64 замечания за опоздания и ещё 28 за плохое поведение, не считая записей о неподобающей для гимназии одежде. По правилам, не полагалось носить ничего слишком яркого или спортивного, макияж был нежелателен, а бриджи и джинсы категорически запрещались. Оля же в основном носила бриджи со стразами, пестрые майки и топики, красила волосы в красный и синий цвета, носила кольца с черепами, а про маникюр вообще лучше промолчать. Ресницы Ольга подкрашивала не какой-нибудь тушью, а с блестками, требовала ото всех учителей звать её «Олечкой», и только в одном она постоянна: никакие запреты не заставят её снять свои любимые старые кроссовки. Девиз её жизни: «Пинай судьбу или она пнет тебя».

— С чего ты взяла, что мы поссорились? — изумилась Люба.

— Ну, не знаю, просто я ещё ни разу за этот год не видела вас порознь, — Ольга сгрызла остатки чупа-чупса и швырнула оставшуюся палочку в замёрзшие кусты.

— Видела бы, если бы хоть раз пришла вовремя, — фыркнула Люба. — В школу мы никогда вместе с Надей не ходим. Верин дом мне по пути, поэтому я за ней захожу, а Надина остановка в противоположной стороне от школы, ей знаешь какой крюк делать надо, что бы к подъезду Веры попасть? Жуть! Сразу в школу намного быстрее.

— А вот и я! Привет, девчонки! — поздоровалась слегка запыхавшаяся Надя. — Пошли?

Подруги вопросительно глянули на Олю.

— Не, я на крылечке Аньку подожду, — отозвалась Олечка, сладко зевнув.

Анька — лучшая Олина подруга. Вляпываются в неприятности они обычно вместе, поэтому и подружились. И хотя характеры у них похожи, внешне они сильно отличаются: Оля высокая, под метр семьдесят пять, а Аня ниже всех в классе. Ольга ширококостная, тренированная, да и вообще выглядит внушительно, а Анюта — хрупкое существо с тонкими чертами лица. И если первая предпочитает ярко одеваться, то Анна — краситься. Причем так, что индейцы племени Юта отдыхают в санатории. Красные ресницы, блестящие наклейки на лицо, губы покрашены двумя цветами: нижняя розовым, верхняя бордовым, а волосы… Волосы у Ани от природы темно-коричневые, почти чёрные (во всяком случае, сама Аня так говорит, хотя из её одноклассников мало кто об этом помнит, так как с натуральным цветом волос её не видели с третьего класса). Но Аня сделала мелирование. Потом ей это показалось недостаточным, и волосы стали отливать рыжим. Нет, и этого мало! Две передние пряди окрасились розовым. Казалось — куда больше? Больше можно всегда! И Аня снова решительно идет в парикмахерскую. Теперь кончики волос стали зелёными. Пока что Аня довольна, но все (включая Анну) думают, что это не надолго.

Четыре одноклассницы побрели в школу. Поднявшись на лестницу, группа разделилась: три подруги зашли внутрь, а Ольга осталась караулить Анюту.

— Ой, слушайте, надо было у Оли спросить, когда собрание! — спохватилась Вера.

— Какое собрание? — удивилась Надя.

— О боже мой! Ещё одна! Эпидемия тупости, надеюсь, не заразно! Весь прошлый месяц только об этом и говорили, и нате вам! — закатила глаза Люба, объяснила, про какое собрание идет речь, и задала тот же вопрос, что и Вере.

— Заразно, и ещё как! — обрадовала подругу Надя. — Нет, не звонила.

— Ну ладно, гляньте, вон сама Наташа идет, сейчас у неё и спросим! — махнула Вера в сторону девочки с пышными вьющимися волосами рыжеватого оттенка, пушистым облачком обрамлявшими лицо, и в куртке им в тон. Девочка помахала друзьям и подбежала к ним.

— Ой, привет, девчонки! Давно вас не видела! — как всегда весело и с улыбкой сказала Ната. В свое время она тоже пострадала от Маргариты, и сейчас, когда Люба объявила ей войну, взялась организовывать против неё первое собрание.

— Слушай, Нат, а чего ты нам не позвонила и не предупредила, когда начало? — поинтересовалась Люба, заходя в раздевалку для седьмых и восьмых классов.

— Начало чего?

— Ну, собрания!

— А-а-а… Значит, забыла. Извините, в списке имен запуталась. Трудно всё помнить!

Вера молча снимала свое стёганое пальто. Она почему-то чувствовала себя не очень уютно.

— Короче, сегодня, насколько я знаю, Гарпии[1] не будет, заболела, кажется. Замены нет, можно будет прямо на уроке…

— А как ты узнала?

— У-у-у! Секрет! — Ната сделала большие глаза и добавила: — Я же староста…

— Так, всем привет, какой у нас первый урок? — ввалилась в раздевалку Анюта в сопровождении Ольги. Девочки, которые пришли раньше, оглянулись и замерли, а у Веры вырвалось: «Ой, мамочки!». Симпатичное смуглое личико Анюты было толстым слоем намазано чем-то блестящим, так что казалось, что на девочке надета сверкающая маска, а на щеке было стразами выложено сердечко.

— Аня, ты в своем уме? Отдавая мозги в починку, требуйте квитанцию, а то вам их не вернут! — изумлённо прокомментировала Ната, глядя на почти неузнаваемое лицо одноклассницы и пытаясь повесить куртку на крючок (и куртка, уже два раза свалившаяся на пол, и крючок отчаянно сопротивлялись).

— Было бы что возвращать, — потрясенно пробурчала Вера.

— А чё? Прикольно, — отозвалась переливающаяся всеми цветами радуги Аня, стаскивая с себя куртку, заставив всех снова разинуть рты.

— Слушай, а ты уверена, что это подходящая одежда для января? — поинтересовалась Ната, разглядывая розовую мини-юбку и голубой топ. В ушах у Анны болтались огромные пластмассовые кольца, на руках такие же браслеты, а на ногах — коротенькие сапожки. Если бы не эти сапожки, Аню можно было бы принять за папуаску, живущую где-нибудь в Африке, а не за школьницу, которая пришла учиться январским днем в родную гимназию.