— Ой, Анечка, а ты лечиться не пробовала? — страдальчески произнесла Надя.

— Пробовала. Ничего не помогает. Так какой сейчас урок?

— Математика, — наморщив нос, ответила Ната, вглядываясь в выуженное из портфеля расписание.

Шумная толпа без умолку болтающих восьмиклассниц ворвалась в раздевалку, и Вера, Надя, Оля, Аня, Ната и Люба поспешили её освободить, направляясь в кабинет № 311 на урок, под страшным названием «математика».

Проходя мимо зеркальных колонн, Люба внезапно кинулась за одну из них и присела, вглядываясь в проходящую неподалеку группу мальчишек.

— Эй, Любчик, ты чего? — поинтересовалась Ольга, засовывая в рот жвачку.

— Это он, — сдавленным голосом прошептала Люба, в ужасе стукнувшись лбом о колонну. — А я, наверное, сейчас ужасно выгляжу!

— Ты выглядишь отлично! Но, думаю, он удивится, если увидит тебя сидящей за колонной и бьющейся об оную лбом с расширенными от ужаса глазами. — Вера тоже увидела в группке пацанов, остановившихся напротив, шестиклассника Вову, предмет воздыханий Любы (на данный момент). — Пойди, поздоровайся с ним! — она тихонько пнула скорчившуюся подругу носком сапога.

— Может, лучше не стоит? Ведь мы встречались с ним всего пару раз, — Люба снизу вверх смотрела на друзей жалобными зелёными глазами.

— Нет, стоит. Ты ведь мне только вчера по телефону жаловалась, что он про тебя забыл! Так напомни ему! Сама ведь потом себя за нерешительность на колбасу пустишь, да ещё и упакуешь, и в магазин отошлёшь!

Люба тяжело вздохнула, встала, поглядела в зеркало и, пригладив слегка растрепавшиеся волосы, решительно подошла к мальчишкам. Стараясь приветливо улыбаться и унять клацавшие от страха зубы, она обратилась к Вовочке и обменялась с ним парой фраз, а потом с триумфальным выражением на лице возвратилась к терпеливо поджидающим и отчаянно за неё болеющим одноклассницам.

— Ну, как?

— Что он сказал?

— А как отреагировали его друзья? — посыпались вопросы.

— Всё в норме. Потом расскажу. Мне надо прийти в себя. Но какой же он красивый! — выдохнула Люба, на секунду присев и прижав руки к груди, а потом, решительно взяв Надю и Веру под руки, пошла по направлению к лестнице, дав остальным понять, что разговор окончен и будет продолжен на уроке с помощью «секретного оружия» — тетради по переписке[2].

На математике Люба села с Верой и, разложив на парте все необходимые принадлежности, поманила рукой сидящую на соседнем ряду Надю.

— Ну что, сейчас у Максима спросим, или на истории? — спросила она, выискивая в гомонящей толпе одноклассников отличника.

— Про что, про отпечаток в часов…

— Тс-с-с! Да.

— А чего шептать-то? Все равно нас никто не слушает, у всех свои проблемы, а если кто и услышит, то все равно не поймет, про что мы, — заметила Вера, присаживаясь на парту.

— А как будем спрашивать? — поинтересовалась Надя. — Нужно сформулировать вопрос.

Но тут зазвенел звонок, в класс вошла училка по кличке Терезка, и Надя поспешно убралась на свою парту. Терезка начала объяснять новую тему, но Надя быстро поняла, что тема скучная и непонятная, и стала наблюдать за подругами. Вера и Люба тоже не обращали на учительницу никакого внимания, они о чем-то увлечённо спорили. Однако вскоре они успокоились, а ещё через минуту Наде на стол пришла крохотная записка. Девочка с сожалением подумала, что придется вырывать лист из своей тетради, так как на этом клочке бумаги ответ не поместится. И почему они не захотели воспользоваться тетрадкой для переписки? Но, прочтя записку, она поняла, что ответа не потребуется. Там было всего два слова: «На истории». Возражения явно не принимались.

*

Всласть помусолив в тетради встречу Любы и Вовы, все одноклассницы, которые были в курсе её любовных дел, успокоились, а сама Люба с трудом дождалась перемены, чтобы спокойно обсудить поведение возлюбленного с теми, кому доверяла больше всего: с Верой и Надей.

Подруги вышли из кабинета и заперлись в туалете. Люба печально уселась на свой портфель и вздохнула.

— Послушай, — первая прервала молчание Вера. — Я, конечно, понимаю, что тебе необходимо с кем-то поделиться своими переживаниями, но скажи честно, почему ты рассказываешь обо всём всему классу? Ну, сама подумай: из семнадцати девчонок нашего класса двенадцать, не считая тебя, знают про каждого твоего нового парня во всех подробностях! Неужели тебя это не смущает?

— Ну, не знаю… Так как-то само получается. Случайно. Да и они сами спрашивают…

— Потому, что привыкли, что у тебя каждую неделю новая любовь! Может, пора остановиться, ты так не считаешь?

— Ну, во-первых, не каждую неделю, — возмутилась Люба. — Взять хотя бы того, который был перед Вовочкой — целых два месяца! Да и сам Вова уже месяц…

— Это метафора, смысл-то один и тот же — ты слишком часто влюбляешься и слишком многим об этом рассказываешь! — слегка раздраженно прервала её подруга.

— Может быть, но что я могу с собой поделать? — Люба снова вздохнула. — Ну да ладно. Мне сейчас хочется просто все спокойно с вами обсудить. В тетради ведь всего не расскажешь… В общем, мне не совсем понравилось как он, или, точнее, его друзья на меня смотрели.

— А в чём дело? — поинтересовалась доселе молчавшая Надя, с непонятным упорством отколупывая от стены белую плитку.

— Ну, как вам сказать, — последовал очередной вздох. — Насмешливо, что ли. А Вова очень прислушивается к мнению друзей. Сначала он мне улыбнулся, а потом увидел рожи своих приятелей, и тоже стал смотреть на меня… как бы свысока. И говорил как-то неохотно… Я тогда была очень рада что его увидела и не обратила внимания, а теперь…