– Это просто развилка на дороге. Я не хотел оставлять ее на улице и стать причиной очередной аварии.
– он схватил меня за руку, и мы поспешили на развилку, где припаркован черный ГТО 1960-х годов с красными гоночными полосками. Дверь открыта, фары и двигатель работают, раздражающе пахнет выхлопными газами. Он прыгает на водительское сиденье и проверяет сеть на своем телефоне.

– Нет сигнала, - бормочет он, швыряя его в подстаканник.

Я стучу ногой по земле, присматриваясь к лесу. Рэв, где ты? Я волнуюсь.

– Позволь мне отвезти тебя в больницу, чтобы тебя осмотрели, - говорит Ашер.
– Я уверен, к этому времени твоя подруга уже вернулась домой, а если нет, ты сможешь позвонить ей, как только мы поймаем сигнал. И ты должна позвонить в полицию.

– Нет, спасибо. Сейчас я нормально себя чувствую.
– больницы переполнены смертью, и я стараюсь избегать их любой ценой.
– И никакой полиции.

– Я думаю, ты должна пойти. Сейчас ты чувствуешь себя хорошо, но это может быть просто шок, - его взгляд перемещается на мою голову.
– И у тебя довольно неприятная рана на голове.

Я обхожу вокруг машины и направляюсь к пассажирской двери.

– Ты можешь отвезти меня домой? Я попрошу маму забрать меня, когда я скажу ей про машину.
– я замолкаю, как всплывает еще одно воспоминание.
– Может ты видел, как кто-то ехал перед тобой?

Он наклоняет голову, выбираясь из машины.

– Я никого не видел на дороге.

Я только взялась за ручку двери, как меня настигло головокружение.

– Черт, я надеялась, что ты видел, кто мог ударить меня.

Он идет прямо по грязи, огибая машину спереди и, дойдя до меня, останавливается.

– Ты помнишь что-нибудь о том, как выглядел автомобиль?

Я качаю головой и начинаю дергать дверь.

– Я видела только свет фар.

– Позволь мне сделать это, - он протягивает руку и открывает дверь машины.

– Спасибо, - говорю я Ашеру, представляя его в фетровой шляпе и полосатом костюме, будто сейчас 1940-е года, а парни джентльмены. Пригибая голову, я проскальзываю в машину, и он захлопывает дверь. Внутри машины приятно. Кожаные сиденья, противоугонная приборная панель - это то, что мой отец хотел сделать на Челенджер. Но теперь он ушел, покоится на дне озера, вместе с моей смертью, которую я больше не могу увидеть, почувствовать или попробовать.

Я тяжело вздохнула. Что, если моя смерть исчезла? Ашер прыгает в машину и пристегивается ремнем безопасности, затем смотрит на меня и хмурится.

– Что случилось?

– Ничего, - я пристегиваюсь ремнем безопасности.
– Я просто думала о моей машине, лежащей на дне озера. На самом деле, это был автомобиль моего отца.

– Мне жаль, Эмбер.
– он нежно сжимает мою руку, а затем переключает ручник, по-прежнему держа мою руку. Я напрягаюсь от прикосновения, но от спокойного отдыха расслабляется тело.

– Я в порядке. – я смотрю из окна на контуры деревьев, в то время, как он нежно гладит заднюю часть моего запястья, и у меня сбивается дыхание.
– Он был старый и разваливался. Наверное, поэтому тормоза и отказали.
– но в глубине души, мне кажется, были замешаны "Дэнни Зуко" или парень, которого он якобы видел в моей машине.

– Что это была за машина?
– отпустив мою руку, он включает обогрев, и теплый воздух приятно согревает мою сырую одежду.

Я обняла себя за плечи.

– Додж Челленджер 1970 года.

Он медленно свистит.

– Черт, это плохо.

Я пожала плечами, наблюдая, как мы петляем через горы вокруг озера.

– Это просто машина. Я буду жить.

– Вы с отцом были близки?
– его голос звучит осторожно.

Я ковыряю черный лак на ногте большого пальца.

– Да, мы были довольно близки. Я к нему переехала, когда мне было четыре года и жила с ним, пока он не исчез.

– Как он умер?
– спрашивает он и добавляет.
– Можешь не говорить, если не хочешь.

– Я не уверена, - говорю я тихо.
– Полицейские не нашли его тела, но они обнаружили его машину в горах и его... кровь была повсюду.

Его серые глаза увеличиваются:

– Это должно быть трудно для тебя, не знать, что с ним случилось?

Я киваю, опуская такие детали, как песочные часы, окрашенные кровью на лобовом стекле, массивное пятно в форме Х на траве перед машиной, и черные перья везде.