– Хм... Ладен - ничтожество. Я имею в виду, он пытался соблазнить меня и это нормально - я привыкла к этому. Но я действительно, была не в настроении, чтобы трахаться.

– Мне кажется, сегодня утром я видела его стоящим перед домом.
– Я оглянулась на то место.

Её тело застывает, а глаза увеличиваются:

– Что он делал?

– Смотрел на меня, как маньяк, - моя интонация легкая, хотя тема слегка извращенская.
– Что именно ты делала с ним прошлой ночью? Разбила его сердце на кусочки?

Она качает головой, глядя на улицу.

– Я ничего с ним не делала. Он был единственным, кто пытался слишком надавить на меня.

– Так вот почему ты плакала?
– спросила я, наблюдая, как падают хрустящие осенние листья.
– Потому что, он слишком давил на тебя?

– Слишком надавил...
– она стягивает волосы в пучок и закрепляет их резинкой со своего запястья.
– Слушай, Эмм, я знаю, что я сорвалась на тебя вчера вечером, но я клянусь, что это не то, что ты думаешь. Никто не подсыпал мне что-то, и я была не так пьяна, как ты думала.

Мы отпрыгиваем от обочины, когда включается поливочная система.

– Тогда, что ты скажешь о видении смерти?

– О чем ты говоришь?
– спрашивает она, когда мы вскидываем руки над нашими головами и бежим к краю дороги, подальше от пульверизатора. Наша обувь и ноги снизу мокрые.

 Я понижаю голос, выжимая волосы.

– Прошлой ночью ты сказала, что видела смерть?

Она вытирает воду с лица, достает пачку жвачки из кармана и кидает одну в рот.
– Я сказала?

– Да и ты была больше, чем расстроена - ты просто сходила с ума.

Она надувает пузырь, пытаясь вспомнить.

– Мда, возможно, я была не такой трезвой, как думала. Или, может быть, твоя способность перепутала наши головы.
– она медленно жует жвачку, обдумывая.
– Ну, я не знаю, почему я говорила о смерти, но я была расстроена, потому что не понравилась действительно горячему парню, так что я побрела с Ладеном, потому что он был заинтересован.

– Я никогда не видела тебя расстроенной, за исключением одного раза.
– после того, как она нашла свою мать.
– Парни для тебя одноразовые. Как ты могла расстроиться из-за того, что один отшил тебя?

– Ну, во-первых, он не отшивал меня.
– она вскидывает руки и взлохмачивает свои волосы.
– Он просто был взволнован. И, кроме того, это не единственная причина, почему я была расстроена. Ладен оставил меня на обочине, как полный придурок.

Я уставилась на нее.

– Как ты добралась домой?

– Я шла, - беспечно объяснила она.
– Мы были прямо на мосту, так что, это не такое уж и большое дело.

– Прошлой ночью казалось большим делом, - отмечаю я.

Она вздыхает и садится на бордюр. Я сажусь рядом с ней, и мы вытягиваем ноги на дороге, в то время как теплый солнечный луч согревает на нас.

– Помнишь, как мы сидели здесь и ждали, когда мой отец придет домой.

Я улыбаюсь и откидываюсь на руки.

– Он всегда нам что-то привозил, конфеты или Play-Doh (детский пластилин).

Она смеется, вспоминая, и в уголках глаз появляются морщинки.

– Боже, он казался таким хорошим отцом, а оказался полным придурком, бросив своих детей.

– Твоей вины нет в том, что он ушел.

Я смотрю на светильник Джека (один из основных атрибутов праздника Хэллоуин, представляет собой вырезанную в виде головы тыкву с подсветкой (традиционно — свечой, но сегодня часто используется электрическая подсветка) на крыльце дома через дорогу, вспоминая, как отец Рэйвен помог нам сделать одного, похожего на кота. Это был один из редких моментов, полных невесомого смеха, тыквенных семечек и мягкого осеннего воздуха.

– Я знаю. Это была моя мать и её тупая наркозависимость.
– она замолкает, сжимая челюсть.
– Как мы оказались с такими дерьмовыми родителями?
– её глаза расширяются.
– О черт, я не это имела в виду. Твой отец был хорошим парнем. У него просто были некоторые дурные привычки.

– Как угон автомобилей, - бормочу я, глядя в ясное небо.

– Я же сказала, мне жаль... Слушай, я до сих пор злюсь из-за того парня прошлой ночью, и я даже не знаю, почему говорю такие вещи.