— Ещё?

— Да, пожалуй. Не помешает.

На этот раз он наполнил бокал лишь наполовину. Я жадно выпила вино.

— Хорошо, достаточно. Мне не нужен ещё один урок о дихтономических ключах, прошлый урок заставил меня бодрствовать всю ночь.

Он с трудом вырвал бокал из моих пальцев.

Полагаю, я заслужила это. Мне хотелось попросить его провести, бодрствуя всю ночь напролет — желательно, вместе со мной — но я не была уверена, что моя нервная система выдержит это. Водород, 1.008. Гелий… Ох, чёрт побери, у меня нет времени даже на всю плитку шоколада целиком. Прекрасно, у меня есть резерв. Я тут же вытащила шоколадки "Бачи" из моей сумочки.

Он взглянул на них и усмехнулся.

— Небольшой запас на случай чрезвычайной ситуации?

Я кивнула и съела остатки яблочных долек, затем выпила немного воды. Наслаждаться подобным образом шоколадом научила меня моя мама.

— Что ты делаешь? — спросил Айден, в замешательстве смотря на последнюю дольку яблока.

— Ох, прости. Я так ем шоколад. Не хочешь попробовать?

Как утверждали Хавьер и Реаган всем с кем они общались: я не делюсь шоколадом с лёгкостью. Но Айдену я всегда подам руку помощи, не говоря уже о моей последней плитке шоколада.

Он улыбнулся.

— Конечно. Но причём здесь яблоки? Я никогда раньше о таком не слышал.

— Они очищают вкусовые рецепторы.

— А вода?

— Очищает рецепторы после очистки.

— Как много очистки.

— Да, но оно того стоит.

Айден снова усмехнулся, съел последнюю дольку яблока, затем выпил немного воды. Развернул плитку "Бачи" и кинул её в рот. Зная какой эффект оказывает на меня его рот, я заняла себя чтением записки, которая была внутри моего "Бачи".

— Хмм, теперь я могу понять, что такого особенного в этом. Это достаточно вкусно, — он облизал губы.

— Да, но шоколад "Бачи" подразумевается читать, чтобы достичь полного эффекта, — выпалила я, не подумав.

Он посмотрел на меня так, словно решил, что должен был построить палату, обитую войлоком, а не студию для написания картины.

— Читать? Как можно прочитать шоколад?

— Ну, в шоколаде "Бачи" спрятаны небольшие, имеющие отношение к любви высказывания внутри каждой упаковки. К тому же, само слово "бачи" означает поцелуй по-итальянски.

— Должен ли я добавить "в кровати" к высказыванию, как они делают это с печеньем с предсказаниями? — он выглядел таким греховным, его идеальная бровь надменно изогнулась.

Я покраснела.

— Я так не думаю. Это... разрушит поэтику, — пробормотала я, но всё о чём я только могла думать, так это об Айдене, произносящим "в кровати".

— Ну, давай посмотрим, что судьба мне уготовила.

Он выудил записку из серебристой обертки. Я затаила дыхание.

— Любите меня ради самой любви, — медленно прочитал он.

Глубокая складка пролегла меж его бровей. Он выглядел так, словно быстрее склонялся к тому, чтобы быть наказанным, нежели любимым ради самой любви.

— Элизабет Браунинг умела писать. Но не волнуйся, это не означает, что предсказание настигнет тебя.

Я решила свести всё на шутку, но внутри я была потрясена. Я никогда ещё не видела такой интуитивной реакции, направленной против любви. Как будто он считал, что она не является частью его мира.

Он всматривался в меня.

— Понятно. Что сказано в твоём?

— 'Если ты подаришь мне все поцелуи мира, их всё равно будет слишком мало'. Иносказание Секста Проперция30.

— Твоё звучит веселее, — он улыбнулся, но его глаза остались непроницаемыми. Затем он взял меня за руку: — Пойдём.

Я встала, удивившись, что мои колени держат меня. Мы направились по коридору, вдоль полностью стеклянной стены; наша поступь по отполированному паркетному полу вторила нам. У самого потолка была установлена звуковая система; Нил Даймонд31 напевал о девушке, которой предстояло стать женщиной. Мы прошли мимо шести открытых дверей и остановились перед одной, которая была немного приоткрыта. Он открыл дверь и отошёл в сторону, пропуская меня вперёд. Я вошла в комнату, чувствуя, что вхожу в дом с привидениями и вместе с тем в сновидение.

Его спальня.

Всё здесь было серых и кремовых оттенков, но моё внимание было приковано к стенам. На стенах висели мои картины. Все они, расположились в одну линию на стене, обращённой к его кровати. Та, на которой была изображена моя шея, была первой, затем шли моё плечо, моя талия и, наконец, моя нога. Будто бы он каждый раз заново раздевал меня. Низ моего живота резко свело от этой мысли.

— В твоей спальне? Не тут я ожидала их увидеть, — сказала я, попытавшись проконтролировать свою реакцию, но потерпев неудачу, покраснела.