Его плечи расслабились под моим прикосновением, и теперь я понимала почему. Его губы начали двигаться в унисон с моими. Легко и нерешительно, словно спрашивали о разрешении. Я ответила в меру своих сил. А затем его поцелуй изменился. Его руки коснулись моего лица. Я прильнула ближе к нему, зарыв пальцы в его волосах. Он откликнулся настолько неистово, что мы, заплетаясь друг в друге, пересекли комнату, пока я спиной не упёрлась в стену. Его бедра пригвоздили меня к стене. Земля ушла из-под моих ног, когда его поцелуй буквально сразил меня наповал.

Я прикусила его губу, будто вкуса его рта для меня было недостаточно. Он приподнял меня, и я обхватила его талию ногами. Его эрекция нашла своё место и прижалась ко мне.

— Ты не собираешься ничего упрощать, не так ли? — поинтересовался он, его дыхание было порывистым. Его глаза обжигали.

Я покачала головой.

— Перемирие, — сказал он и жадно впился в мои губы.

Глава 32

Парень, Мужчина, Бог

Я изогнула бёдра, притягивая его ближе. Он простонал. Моё платье собралось на бёдрах, и тонкого слоя трусиков было не достаточно, чтобы сдержать его. Он начал тереться об меня и медленно покачивать бёдрами. Он поднёс свои губы к моему уху. Из них полились слова. Иные слова. Не жестокие, не грязные. Любовные. Между каждым нашёптанным словом, он пощипывал, целовал, покусывал и ласкал.

— Я скучал по тебе... Я скучал по твоему запаху... по твоим стонам. Ответь, малышка... Я так люблю, как ты произносишь моё имя. Никогда больше не называй меня "мистер Хейл". Я ненавижу это... Да, вот так... Это звучит так приятно, когда ты произносишь это... Я так люблю, как ты выглядишь, когда вот-вот кончишь. Открой глаза. Посмотри на меня... Чего ты хочешь? Скажи мне... Нет, не сейчас. Это для тебя. Только для тебя... Знаю, знаю... Шшш. Я сам.

Он ускорил свой темп, потирая мои трусики. Пульсация внутри меня увеличивалась с каждым его касанием до тех пор, пока напряжение в моём теле не стало невыносимым. Каждая мышца во мне изогнулась и резко сжалась. Неистовые конвульсии заставили дрожать мои внутренности, и я воспарила от наслаждения.

Когда я спустилась на землю, я смогла описать это лишь единственным словом — необыкновенно. Он выглядел ликующим, как и всегда, но его челюсть была сжата и его пальцы впивались в мои ягодицы. Вид у него был одновременно и хищным, и загнанным. Тогда-то я и поняла, что он не позволил себе кончить. Всё это было только для меня.

— Где твоя комната? — поинтересовался он, поцелуями прослеживая линию моей челюсти.

У меня не было сил говорить, поэтому я указала на дверь позади него, прямо через гостиную комнату. Широкими шагами он направился туда, удерживая руками меня, обвившуюся вокруг него, вместо слов его язык теперь говорил поглаживающими штрихами. Моё тело, уже и так чересчур чувствительное, снова наполнилось энергией.

Войдя в мою комнату, он прислонил меня к закрытой двери и опустил на пол. Когда мои ноги коснулись пола, он отступил назад. Его взгляд был прикован исключительно ко мне. Он снял всю свою одежду, за исключением брюк. Я пристально смотрела на него, вновь "яблоко-и-Ева". Одним шагом он сократил дистанцию между нами и склонил свой рот к моему уху:

— С каждым часом ты становишься всё красивее. Даже моя память не может воздать тебе должное.

Его руки странствовали по моему телу и стелились вверх, вдоль моего позвоночника. Он нашёл молнию и медленно потянул её вниз. Ноготь его большого пальца скользил вдоль изгиба моего позвоночника, пока платье расстёгивалось. Он ласкал мою спину и спустил платье с плеч. Когда обнажилась моя кожа, он оставил на ней поцелуй. Его губы были горячими, его дыхание опаляло.

Одним движением мои бюстгальтер и трусики были сняты. Большим пальцем он провёл по моим губам и, так же, как это было, когда он сделал это впервые, у меня возникла потребность вкусить его. Я приоткрыла губы, и он ввёл свой палец в мой рот. Его вкус был ни с чем несравнимым, и, тем не менее, он ощущался абсолютно всем. Он проделал то же самое со своими указательным и средним пальцами, а затем и с пальцами другой руки. Это действие было настолько эротичным, что гул в моём теле становился осязаемым.

Будучи теперь влажными, его руки обхватили мою грудь. Поначалу он был нежным, затем стал грубоватым, и, наконец, я почувствовала восхитительный щипок, который для меня был уже прекрасно знакомым. Я прислонилась к двери, когда мой вес стал для меня чересчур тяжёлым. Его рот сомкнулся над моим соском. Медленные штрихи его языка сменились на укусы, а затем вновь переросли в изумительные узоры. Он двигался так, словно моё тело было не концом, а было лишь началом.

Понимая, что достигну своих собственных вершин очень скоро, я запустила пальцы в его волосы и сжала их в кулаки от страха, что запросто могу упасть. Мои бёдра изогнулись в момент, когда он скользнул своими пальцами внутрь меня. Его большой палец выписывал круги, жёстко надавливая и доводя до края мой клитор. Это было молниеносно. Усиление его слов, его пальцы и отголоски пережитого первого оргазма достигли вновь кульминации, и я задрожала. Он не остановился. Его рот присоединился к пальцам. Круг за кругом. Легкие удары, полизывания, дуновения, поглаживания. Внутрь меня. Из меня. Снова и снова. Я потерялась в своём собственном теле. Казалось, будто моё сердце опустилось в местечко между ног, а лёгкие поднялись до моего рта. Я могла кричать, могла плакать. Я была единым органом. Два. Три. Всё моё. Я не понимала, где находилась. Моя последняя мысль была о том, что он всё ещё не позволил себе освобождение. И затем я пропала.

Когда я восстановилась, я была удивлена, обнаружив, что всё ещё нахожусь в вертикальном положении. Отчасти. Каким-то образом, обе мои ноги оказались на его плечах, и он одаривал поцелуями внутреннюю сторону моего бедра. Моя кожа трепетала под его поцелуями. Он улыбнулся, высвободив себя из моей хватки и поставив меня на пол. Он поднялся с плавной грацией, и казался вовсе не обеспокоенным тем фактом, что на всём протяжении — как же долго мы занимались этим? — он поддерживал весь мой вес своими руками и плечами. Я с вожделением осмотрела его мускулы, которые слегка подёргивались, несомненно, причина крылась в волнении в его штанах, которое увеличилось до необыкновенных пропорций.