— Маменька с Ириной уехала к графу Перовскому, а Петр решился добиваться аудиенции у Императора, со вчерашнего вечера никакой весточки от него.

— Неужто тебя оставили одну ночевать в имении? — глаза Катерины испуганно расширились: маменька бы никогда не поступила так.

— Маменька отбыла не так давно, но утром приехал Борис Петрович.

— Дядюшка? — нахмурившись, княжна оглянулась, будто бы ожидая увидеть князя где-то за ширмой или под резным столиком, уставленным изящными флакончиками с духами, кои так любила Марта Петровна.

— Он разбирал какие-то бумаги в кабинете папеньки, а потом я удалилась в спальню и боле его не видела. Катя, скажи, неужели папенька вправду мог сотворить такое? — внезапно сменила тему Ольга, сжимая пальцы сестры в своей ладони до боли. — Ведь он бы никогда не пошел против государя! Его оболгали, ведь правда? — в темных глазах плескалось такое отчаяние с просьбой подтвердить последнюю фразу, что Катерина непроизвольно отшатнулась, почти явственно ощущая, как замирают все слова где-то в груди.

Ей вспоминался ненароком подслушанный давешней весной разговор, что старательно изничтожался из мыслей, но каждый раз упрямо возрождался из пепла на манер мистического феникса. Среди голосов, глухо звучавших из-за дверей кабинета, княжна без труда распознала папеньку и дядюшку, и вполне спокойно прошествовала бы мимо, если бы в беседе явственно не проскользнуло ее имя. Ведомая любопытством, она прислонилась ухом к замочной скважине, однако ничего представляющего интерес услышать не удалось, да и сами слова разбирались едва-едва. Все, что повезло ей уловить, так это сетования князя на политику Императора, подкрепленные крамольной мыслью со стороны Бориса Петровича. Испуганно отшатнувшаяся княжна мигом покинула коридор, не желая боле этого слышать, но до сих пор те слова всплывали в ее памяти. Алексей Михайлович не мог спланировать заговор, но в его преданности царю возникли сомнения, которые одним своим присутствием заставляли Катерину корить себя за подобные подозрения. Она не имела права осуждать папеньку.

— Это все ошибка, — целуя сестру в лоб, заверила ее Катерина, — я уверена, государь сможет дознаться до правды, и скоро папенька вернется домой.

“Или я сама до нее дознаюсь”.

Комментарий к Глава третья. Вещие строки

***М.Ю.Лермонтов — “Демон”

========== Глава четвертая. По мотивам старых повестей ==========

Российская Империя, Карабиха, год 1863, октябрь, 1.

— Государь приказывает нам покинуть Россию.

Этой новостью, принесенной князем Петром, началось утро, и рухнуло все в имении Голицыных. Княгиня Марта Петровна выронила серебряную ложечку, коей помешивала крепкий чай; Ольга, выбиравшая себе атласную ленту для закладки в книгу, вздрогнула: поднятые на брата глаза в момент наполнились слезами; Катерина, слагающая букет из засушенных цветов и листьев, бессознательно сжала тонкий стебель, отчего тот надломился и рассыпался; Ирина же выразила свою обеспокоенность лишь тяжелым вздохом, с которым она свернула новое письмо от Перовского. Если бы Настасья находилась в гостиной с господами, она бы, верно, уронила поднос с сервизом и потом долго сметала осколки, извиняясь и всхлипывая. Такие известия не проходили бесследно ни для кого, и уже к обеду все слуги начнут обсуждать свою дальнейшую судьбу, сидя на кухне и изредка получая по шее от Глафиры сложенным влажным полотенцем, за то, что излишне много чешут языками вместо работы.

— Да что же это! — всплеснула руками Ольга, чьи маленькие тонкие губы уже подрагивали от поступающих рыданий. В силу возраста она реагировала на все острее своих сестер, и сейчас именно ее реакция не заставила себя ждать, в то время как Катерина над чем-то раздумывала, все сильнее сжимая бедные сухие стебли, уже и не замечая, как они превращаются в пыльное крошево на ее ладонях.

— Петруша, ты говорил с Императором? — более собственной судьбы Марта Петровна желала знать, какая участь ожидает ее супруга. Встретившись взглядом с потухшими глазами сына, с какой-то необъяснимой виной смотрящего на мать, княгиня поняла, что надежды у нее боле нет.

Усаживаясь в кресло, что всегда занимал его отец, князь Петр расстегнул воротник мундира и только после этого, словно бы наконец сумев глотнуть воздуха, вновь заговорил ровно и твердо.

— Его Величество не имеют ни малейшего сомнения в вине папеньки, большей частью по причине того, что он сознался на первом же допросе. Приговор ему еще не вынесен, но вряд ли государь сохранит ему жизнь. Александр Николаевич не отличается жестокостью, но такое преступление… Нет, — князь качнул головой, разом подтверждая все опасения родных.

— Я должна увидеться с папенькой, — Катерина решительно поднялась с кушетки, будто намереваясь сейчас же отправиться в Петропавловскую крепость, не испрашивая разрешения у Императора.

— Катя, сядь, — придержав дочь за локоть, тихо попросила ее Марта Петровна, — вряд ли тебя допустят к нему.

— И ты не успеешь, — поддержал предположение матери князь Петр, — сегодня вечером прибудут жандармы, которым приказано сопроводить нас до границы.

Атмосфера, заполнившая имение, при иных обстоятельствах наверняка была бы воспринята в положительном ключе и описана как полная жизни и веселья. Но шум, коего избежать при сборах не удавалось, скорее имел природу скорбных и обеспокоенных разговоров, нежели восторженного предвкушения от предстоящего пути. И виной тому была отнюдь не длина дороги до Карлсруэ, где Марта Петровна намеревалась испросить разрешения Надежды Илларионовны — дальней родственницы ее мужа — погостить в ее доме: никому не хотелось покидать родную усадьбу и тем паче — Россию. Эта ссылка напоминала ту, что имела место быть более пятнадцати лет назад, но теперь в ней уже не было главы семьи. И надежда на скорое возвращение, когда стихнет монарший гнев, стремительно таяла, как огарок горящей свечи.

Складывая в большой сундук, заполненный платьями, одну за другой книги, что она так и не вернула в кабинет папеньки, Катерина задержала взгляд на одной из них и на миг задумалась: посетившая ее мысль была безумна, и даже в сравнении с будущим, что ее ждало, могла иметь намного более печальный конец. Но ведь сложиться все могло и лучшим для нее образом, если каким-то чудом ей удастся сначала увидеть цесаревича.

Обернувшись к висящей в красном углу иконе, княжна перекрестилась трижды.