– Но Вам захотелось вынести мне самый строгий приговор, а для этого нужна не одна провинность? – с деланным равнодушием осведомилась баронесса.

Цесаревич покачал головой и несколько раз постучал костяшками пальцев по двери. Спустя мгновение левая створка приоткрылась, чтобы выпустить ожидавшую знака Катерину.

– Это я просила повременить, – спокойным тоном сообщила она.

Баронесса, не выглядящая удивленной, как-то презрительно фыркнула.

– Уже и до спальни добрались, mademoiselle? Впрочем, иного я от Вас не ожидала.

– Можете принести новую порцию слухов, пока придворное общество не оголодало – в последнее время, похоже, это единственная пища сплетниц.

Баронесса хотела было чем-то отразить эту шпильку, однако в обмен любезностями вмешался Николай, который уже яро желал как можно скорее завершить эту историю:

– Madame фон Вассерман уже ни с кем слухами не поделится – она сегодня покидает столицу.

– Неужели Вы замыслили все это из-за моего комментария о Ваших фамильных чертах?* – все же осведомилась Катерина, тщетно пытающаяся понять, насколько злопамятна баронесса. Та поджала губы.

– Вы осмелились опорочить мою честь своим грязным предположением, пока сами играли в невинность, – прошипела она, а Катерина как-то отстраненно подумала, что она и вправду недооценила этого противника. Чтобы затаить злобу на несколько месяцев за (отнюдь не пустую) одну-единственную фразу – с таким она встречалась впервые.

– Сомневаюсь, что там оставалось, что порочить, – вполголоса произнес цесаревич так, чтобы слышала только Катерина; и, уже громче, добавил, – надеюсь, сибирский воздух Вам придется по вкусу.

Жестом показав, что более не задерживает баронессу, Николай отвернулся. Та, к счастью, не стала никак выказывать своей реакции на приказ: церемониально поклонившись, она гордо удалилась. Тяжелая дверь с глухим стуком вернулась в свое положение, вновь погружая кабинет в тишину, едва разбавляемую тихим дыханием двоих. Цесаревич задумчиво отошел к окну, за которым виднелся большой круглый двухуровневый фонтан: густые потоки воды, дробящиеся на отдельные капли, драгоценными камнями блестели под яркими солнечными лучами. Разбитый перед флигелем парк был пуст, разве что стайка воробьев, что-то пытающихся склевать с песчаной дорожки, привносила в него жизнь. Но даже таким он казался приветливее дворца, переполненного фальшивыми лицами, способными на любое преступное действие за какую-то мелочь.

– Как же сильны должны были быть мадам Толстая, Бартенева… – вдруг произнесла прислонившаяся к камину Катерина, рассеянно обрисовывая контур бронзовой статуэтки. – Прожить столько лет при Дворе, в змеином клубке фрейлин. Однако, – она опустила взгляд на маленький портрет в круглой раме, стоящий рядом, – счастливы ли они? Доживать свой век в одиночестве, видя, как обновляется штат, появляются новые юные лица, зная, что имя твое забудут, как забыли тот чайный сервиз или колченогий столик, вынесенный из царских покоев. Об этом ли они грезили, принимая вожделенный шифр?

Лживое золото трескалось и осыпалось, обнажая крепкий металл клетки, за которой на своей жерди умирал поседевший соловей. Маленькая дверца, закрывшаяся за ним однажды, так и не открылась вновь, какими бы обещаниями его ни кормили. Когда-то сладкий завораживающий голос стал старческим хрипом, гладкие перышки потускнели и местами повылезли. Крылья за ненадобностью просто забыли, каково это – раскрыться и сделать мах.

Катерина не думала о браке. Не мечтала о семье. Ее жених погиб, отдав жизнь за Царя и Отечество. Ее сердце, не сумевшее сделать выбор, подчинилось судьбе и возлегло на алтарь вместе с верой и честью, посвящая себя цесаревичу. Принять кого-то третьего оно бы уже не смогло. Фрейлинский коридор станет ее единственный пристанищем до последнего вздоха, и она будет забыта так же, как все те его обитательницы до нее.

– Как только Вы снимете траур, к Вам тотчас же начнут свататься представители самых именитых родов, – улыбнулся Николай, отвлекаясь от гипнотизирующих струй, – не думаю, что Вам удастся еще хотя бы год пробыть в звании фрейлины.

– Я не уверена в том, что готова выйти замуж, Ваше Высочество, – она покачала головой, не замечая, как от этих слов по лицу ее собеседника проскользнула тень.

– А если так, то я стану искать встреч с Вами до тех пор, пока Вы сами не пожелаете схорониться в самом дальнем уголке, – приняв как можно более угрожающий вид, оповестил ее цесаревич.

Катерина против своей воли рассмеялась, ничуть не сомневаясь в том, что так оно и будет. И эта мысль в очередной раз напомнила ей о тщетности любых надежд. Об утекающем сквозь пальцы времени. Бесстрастный ход часов оставлял в прошлом секунду за секундой, и не оставалось никакой возможности хоть немного приостановить этот процесс. Дабы не терзать себя еще сильнее, она отошла от камина, намереваясь покинуть кабинет: история с драгоценностями завершена, есть основания надеяться, что ее положение в штате будет официально восстановлено. Стоит вернуться к своим обязанностям.