Шрифт:
Клим загрустил:
– Не увели б меня в Орду, такие бы вот внуки у меня были. Будет мне этот пущай заместо внука.
– Ну, нет. Он мне кровный сын: руку-то прохватил до крови!
– Тебе вот и дети сами валятся. А у меня и родина промеж пальцев ушла. Взглянуть не успел, а уж она задымилась.
– Будет тебе и родина, Климе. И детей заведешь. Теперь ты дома.
Годов-то много?
– Двадцати двух полонили да тридцать в Орде рабствовал. Вот и считай.
– Женишься!
– Поглядим.
Утром Кирилл отыскал Овдотью.
– Ну, девушка, как силы? Прибавились?
– Будто покрепче стала.
– Хорошо!
– Где ж хорошо-то? Ты пойми: вот люди видали, сказывают, мужа татары в полон повели. Чем выкуплю? Брата Сеню тоже повели, а он раненой. Как их оттоль достать? А как в яме лежала, лежу и слышу: ребенок шевельнулся.
Легко, как рыбка плеснулась. А у нас их не было. Надо ж ему зародиться в такой беде! Ты, стало быть, не одну меня спас. Всю жизнь об тебе молиться буду. Уж татары ко мне тянулись через обвалины. Да сил недостало: думали, сама задохнусь.
– А и у меня сын. Вчерась нашел. Андреем звать.
– Что ж, иной найденный теплей кровного возрастает. Вьюношек, что ль?
– Младень. Годов осьми. А ты, как город Рязань, отлежалась под бревнами и вот встаешь.
– Твоими руками.
– Полно. Сама сильна. Видел, как на стенах рубилась. Воину впору так.
– Зло взяло. Чего лезут?
– Как это ты столько ден в погребе не евши сидела?
– А там была еда. Чьи-то припасы – репа да морковь.
Однажды Кирилл посоветовался с Климом и отвел генуэзца к Олегу: наскучил он – целые дни озирался вокруг и молчал, с неохотой слушался Кирилла.
Князь вышел из шатра, и Кирилл передал раба князю из полы в полу.
– Сколько ж тебе за него?
– На твою, государь, цену.
– Ну, мне с тобой будет долгий расчет: сказал, чтоб, как ляжет путь, везли б сюда камень. По весне начнем строить. А до весны я те прокормлю.
Да и другому скажи, ключнику, – он теперь волен, коль сам из полона пришел, – пущай придет. Ключником и у меня будет.
Кириллу не хотелось оставаться одному в безлюдной слободе.
– Сперва двери, княже, сруби. Не в чем ключом-то поворачивать.
Олег нахмурился.
– Ступай.
Но хоромы Олегу хоть и не затейно, а скоро и складно поставили.
Вскоре и по всему пожарищу уже светлели избы, дымились землянки, и людской говор опять потек над крутым берегом города Рязани.
Глава 29
ПОКРОВ
Настал Покров. Надо было бы покормить скотину последним пожинальным снопом. Но в далекую Орду ушел рязанский скот, и в пламени погорели снопы.
Журавли улетели задолго до Покрова, и это сулило раннюю и холодную зиму.
Ветер весь день дул с востока, с Орды, – та же примета: жди суровой зимы.
А девушки по всей Руси в этот день молились:
– Батюшко Покров! Покрой землю снежком, а меня молоду – женишком.
Наступили сроки осенних свадеб, и над теплым пеплом Рязани в глухих и темных землянках закипели свадебные каши, загудели венчальные пиры.
Звенели песни, поминая богородицу и Ярилу, и старики за свадебным столом завистливо почесывали бороды, глядя на стыдливое нетерпенье повенчанных, а матери выглядывали за дверь, не лег ли снег: выпадет на Покров снег – добрый знак: молодым он сулит благополучную жизнь.
Кирилл стоял в эту ночь у своих ворот.
Небо над ним чернело зловещей мглой. А по белой земле ветер гнал легкую поземку. Из города долетали голоса, возгласы песен и звонкой девичьей радости.
Кирилл тоскливо вслушивался во тьму. Еще не обсохли землянки, а уж свадьбы поют. А ему – стоять на ветру, слушать далекие пиры да глядеть, как переползают волны снега по буграм окоченелой земли. Так постоял он, отошел от ворот и крикнул:
– Анюта!
И ветер отнес во тьму его тягучий зов. Кирилл прошелся по пустырям. Всюду мело, отовсюду долетали вскрики свадебных песен и причитаний. Никогда так не томил его пустой, неприютный дом.
"Может, в Коломну к Домне сходить? Нет, не то думается".
Невдалеке, меж изгородями, шарахнулась, ляскнув зубами, тень волка.
Кирилл свистнул. Тотчас волк остановился и повыл. Ему откликнулись издалека.
"Подмогу зовет!"
Кирилл вспомнил о доме.
"Как бы вой Андрейшу не напугал".
Не спеша он пошел обратно; ветер бил в лицо сухим, жестким снегом, мешал смотреть. Отворачиваясь от ветра, он видел, как не спеша следом плелся волк.
"Чего пристал?"