Континентальная солидарность сочетается в аргументации спикера с солидарностью идейной, политической. Разве можно ожидать, что «короли подадут нам пример признания единственной республики на земле, кроме нашей собственной»? Получается, восклицал Клей, что Соединенные Штаты принимают представителей всех монархов вплоть до тунисского дея, но отказываются признать соседа, разделяющего к тому же общие политические принципы [587] .

Споря со скептиками, Клей был убежден в благополучном будущем Латинской Америки: «Обвинение в невежестве часто используется господами, которые сами невежественны в отношении реального положения этого народа». Да и сама точка зрения, что «человек слишком невежествен, чтобы управлять самим собой» принадлежит, как считает Клей, роялистам.

Клей использует все свое красноречие, чтобы показать достоинства южных соседей. Самые авторитетные авторы, говорит он, «соревнуются в описании свойственных народу Испанской Америки выдающейся сообразительности, способностей и особой склонности к изучению точных наук, а также всех других, которые им разрешалось развивать». После перечисления имен выдающихся мексиканских астрономов XVIII в. Клей, ссылаясь на Гумбольдта, утверждает, что в Мехико «больше солидных научных учреждений, чем в любом городе даже Северной Америки» [588] .

Клей настаивает, что Южная Америка сильно изменилась за последние восемь лет: благотворное воздействие на пробуждение лучших качеств народа оказал ход освободительной революции. Клей подкрепляет это утверждение яркой цитатой из английского “Colonial Journal”, где в том числе указывалось, что в одном Буэнос-Айресе выходит больше периодических изданий, чем в Испании и Португалии вместе взятых. Опубликованное в “National Intelligencer” послание верховного директора Ла-Платы Хуана Мартина де Пуэйрредона [589] Клей сравнивает с лучшими декларациями Джефферсона и Мэдисона.

Характеризуя положение испанских колоний в целом, Клей использует оригинальную метафору: Южная Америка представляется ему «старшим братом, на чье образование не обращали внимания, с кем дурно обращались, которого лишили наследства из-за нелюбви приемного родителя». Когда Клей смотрит на ту «славную борьбу, которую сейчас ведет эта страна, он думает, что видит того брата, который с силой и энергией присущего ему мощного гения поднимается на то достойное положение, которое уготовили ему природа и Бог» [590] .

Экономические причины также служат, по мнению Клея, важным стимулом к признанию южноамериканской независимости. Выгода здесь состоит в первую очередь не в торговле с бывшими колониями, а в морских перевозках южноамериканских товаров. При этом Южная Америка не станет конкурентом Соединенных Штатов на мировом рынке, так как ее экспорт носит совершенно иной характер (не табак и хлопок, а драгоценные металлы, какао, кофе и др.). Высоко оценивая экономические перспективы молодых государств, Клей ссылался как на их выгодное географическое положение (между Африкой и Европой, с одной стороны, и Азией, с другой, рядом с США), так и на изобилие природных богатств. Освободившись от «оков деспотизма», экономика Южной Америки станет «безгранично весомой» [591] .

Оппоненты Клея всерьез опасались осложнений, которые неизбежно возникнут после признания независимости колоний с Испанией и – как думалось многим – со всеми державами Священного союза. Войны с Испанией Клей не боялся, полагая, что та на нее никогда не пойдет. Более того, он считал, что если «оказание помощи без признания» является поводом к войне, то «признание без оказания помощи» таковым поводом никак являться не может [592] .

Таким образом, Клей пришел к определенным выводам, которые можно суммировать следующим образом: 1) Ла-Плата имеет все права на признание своей независимости, 2) признание соответствует политике нейтралитета, 3) США заинтересованы в признании независимости любого государства Южной Америки, в том числе и Ла-Платы, 4) признание независимости не приведет к угрозам со стороны Испании или Священного союза [593] .

Несмотря на все усилия, Клею так и не удавалось убедить большинство своих коллег в необходимости признания независимости южноамериканских государств. Законопроект о нейтралитете 1817 г. успешно прошел голосование, а принятые впоследствии поправки спикера не оказали серьезного воздействия на политику администрации. Неудачей закончилась и попытка заручиться поддержкой Конгресса. Клея поддержали лишь 45 депутатов, 115 проголосовали против [594] . Атмосфера партийно-политической стабильности конца 1810-х гг. не способствовала принятию Конгрессом решений, оппозиционных курсу администрации. Найлс отмечал, впрочем, что «вопрос о патриотах Южной Америки» становится одним из ключевых в разграничении политических партий, а кентуккиец Андерсон думал, что Клей умело выражает взгляды молодых западных штатов [595] . В поддержку спикера выступил анонимный нью-йоркский памфлетист, не боявшийся даже участия США в войне с Испанией [596] .

По прошествии времени станет ясно, что март 1818 г. стал ключевым в парламентской карьере Клея – в начале месяца Клей впервые в ясной форме излагает свой курс «внутренних улучшений» (internal improvements), который составит социально-экономическую программу прославившей его «Американской системы». В конце месяца спикер призвал к признанию независимости государств Латинской Америки, тем самым заложив основы внешнеполитической части своего плана.

Примечательно, что среди избирателей борьба Клея за признание независимости испанских колоний рассматривалась как главнейшая составляющая его политической деятельности. На банкете в Лексингтоне 28 мая 1818 г. провозглашали тосты за «наших братьев Южной Америки», за «независимое меньшинство 45-ти», наконец, за Клея – «который поддерживал дело южноамериканской свободы с силой римского красноречия и в этом как никогда хорошо выразил чувства своих избирателей». Сам спикер обещал вновь поднять вопрос о признании независимости Испанской Америки на следующей сессии Конгресса [597] .