— Он преступник.

— Он ребенок!

— Он ширанец, — прошептал Леша, отводя взгляд, — прячь глаза, иначе он запомнит твою энергетику.

— Зачем? Я ничего не понимаю, — нахмурилась я, а Леша закрыл мне глаза, потянув в другую сторону.

Но в последний момент я была поймана в омут фиолетовых глаз. Неожиданно мальчишка усмехнулся, став будто взрослым. Я поежилась, сглотнув и послушно направившись за другом. Взор ребенка еще долго стоял перед моими глазами, пока я до боли не закусила губу, стараясь прогнать от себя картинку.

— А кто такие ширанцы? Я не слышала о них, — признаться, я мало о ком из инопланетян слышала.

Мы перешли на другую улицу, но и здесь царило оживление. Планета была отсталой внешне, но внутри все равно пророс технический прогресс, проявлявшийся в средствах передвижения, коммуникации и денежных переводов.

— Это очень опасный народ, который практически весь истребили. Они принимают самую невинную форму — детей. Говорят, что они рождаются из праха своего прародителя, если тот умер на Ширане.

— Почему их убивают и боятся? Чем они так опасны?

Я вновь поежилась, вспоминая пронзительные фиолетовые глаза и ужасающую ухмылку.

— Они высасывают душу, чтобы улучшить свои способности. И выбирают жертв с особой аурой, уж не знаю, как они это различают, — Изумрудов продолжал хмуриться, поэтому я решила временно опустить эту тему, к тому же лицо ширанца стало забываться.

— Смотри, какие там вуалетки! — воскликнула я, уже на буксире таща своего друга за собой.

— Элис, может, не надо?!

— А кто меня обманывал?! Надо, Лешенька, надо!

— Признайся, ты же сама не любишь походы по магазинам!

— Знаешь, у меня сегодня исключительное настроение, — прищурилась я, давая понять другу, что просто так он от меня, точно, не скроется.

После двух часового нытья моего плейбоя, я сдалась. Впрочем, прогулка утомила и меня. Хотя за покупками я больше рассматривала продавцов. Чтобы понять их речь Лёша прихватил с собой наушники, которые переводили нам любой язык. Нас торговцы тоже понимали, так как имели такие же наушники, а многие и переговорники. Чего только не сделаешь для привлечения клиентов!

— Элис, сжалься! Я больше не могу ходить под палящим солнцем!

— А чалма на голове тебе для чего? — изумилась я, фотографируя друга.

Леша скривился и погримасничал на камеру. Он был такой необычный, яркий и загадочный! Но с нашими синими костюмами чалма совершенно не сочеталась, но это было лучше, чем тюрбан, преимущественно который носили местные жители. Мне казалось, что весит эта штука килограмм двадцать, не меньше. Она увешивалась какими-то спицами, медалями и брошками и была раз в шесть-семь больше самой головы.

— Элис, я серьёзно. Нам уже пора, — голос друга изменился, и я поняла, что он больше не шутит.

— Тогда селфи на прощание, — улыбнулась я, поворачиваясь к другу спиной.

Он приобнял меня за талию, оставаясь совершенно серьезным. Я прощелкала получившиеся снимки, удовлетворенно хмыкнув.

— Леш, а ведь это наши последние фотографии, когда мы не обременены узами брака.

— Ты считаешь, что узами брака можно быть обремененным?

— Я не знаю, — пожала я плечами, всматриваясь в наши лица на планшете, — я замужем не была, но так говорят.

— Думаю, каждый решает для себя, кто-то, может быть, обременен, а кто-то дополнен и, наконец, свободен от несчастья. Я тебе постараюсь доказать, что счастье в браке возможно и необходимо.

— У нас другой случай, — покачала я головой, — мы друзья.

— А кто запрещает жениться или выходить замуж за друзей? — усмехнулся Алексей, и я в его словах увидела нестыковку, вот только никак не могла понять, где она именно.

— Идем, мы вроде торопились, — напомнила я другу.

Изумрудов взял меня за руку и повел в одном ему известном направлении. Наверное, в этом городе, если бы я приехала одна, мне было бы безумно тоскливо. Вокруг сновали туда-сюда парочки, постоянно милуясь. Здесь на это никто не обращал внимания, поэтому я старалась отводить взгляд от очередных целующихся влюбленных, вспоминая свою неудачную помолвку. И теперь я была рада, что со мной был Алексей. Вместе мы также не вызывали интереса, о нас наверняка думали как о влюблённых или молодоженах, и, значит, не косились на меня странными взглядами. Я заметила, что одиночки приковывали к себе, действительно, больше взглядов.

О космос, а ведь мы скоро станем молодоженами! От этой мысли сердце ускорило свой ритм, заставляя вспомнить, куда мы торопимся.

— Переживаешь? — голос Леши был неожиданно тихим и взволнованным.

Я кивнула, и до пункта назначения мы не проронили ни слова. Наконец, мы остановились у одноэтажного песчаного здания, ничем не примечательного. Панели не было, только деревянная дверь, в которую Леша постучал трижды. Меня даже заинтересовала такая примитивность. Дверь не отъехала, а распахнулась, и на пороге предстала девушка, облаченная в хиджаб. Она коротко поклонилась и отступила в сторону, а мы прошли внутрь.