– Ты понимаешь его, красавица!
– обрадовался бармен.
– Ты ведь поможешь нам договориться?

– Разумеется!

Обычно общение вне Дома Целителей я стараюсь свести к минимуму, но сегодня меня, что называется 'понесло'. Виноват ли был в этом коктейль, смешанный весёлым барменом, или стресс выпустил на волю ту часть меня, что обычно пряталась от посторонних глаз, не знаю. Но настроение у меня было легкомысленно-хулиганское. Оставив на столе бокал, я подошла к стойке и обратилась к шеклену:

– Чужестранец, сей достойный юноша не знает языка Востока. Дозволено ли мне будет стать твоими устами?

– Сколь отрадно встретить в городе этом деву, знакомую с языком Востока!
– воскликнул он.
– Спроси же у него, дивная, есть ли у него, чем освежить пересохшее горло усталому путнику.

– Выпить он хочет, парень, - перевела я бармену.
– Сделай ему что-нибудь покрепче!

Парнишка на мгновение задумался, а затем решительно снял с полки две бутылки с яркими этикетками. Взял широкий низкий стакан и щедрой рукой всыпал в него колотый лёд. Потом налил из пузатой бутылки тягучий коричневый ликёр, а затем тоненькой струйкой влил прозрачную жидкость.

– Вот, - сказал бармен, ставя стакан перед шекленом, - то, что он хотел. С него десять зелёненьких.

– В этом стакане, чужестранец, - перевела я, - исполнение твоих желаний. Сей достойный юноша просит тебя одарить его взамен десятью зелёными монетами.

– Десять зелёных за исполнение желаний?!
– возмутился шеклен.
– Желания Эль-Фарха не могут стоят дешевле пурпура!

Он запустил руку в кожаный кошель и бросил на прилавок перед парнишкой пурпурную монету. Бармен ошеломлённо посмотрел на монету, потом на меня, потом снова на монету, и почтительно поклонился посетителю.

– Ну, красавица, - восхищённо проговорил он, - ты и впрямь инс! С меня причитается!

– Достойный юноша поблагодарил тебя, чужеземец, - перевела я.
– И сказал, что я принесла ему удачу.

– Ты, дева, принесла удачу и мне, - воскликнул шеклен.
– Ибо предсказано было, что на западе ждёт меня исполнение желаний. Того ради проделал я долгий путь и не чаял уже обрести искомое ...

– Не будет ли дерзостью с моей стороны спросить, откуда идёшь ты, чужеземец?
– спросила я.

– О, я с радостью поведаю о том, - вежливо коснувшись рукой груди, ответил мой собеседник.
– Не будет ли дерзостью с моей стороны спросить, как зовут приносящую удачу?

– Ка..., - я запнулась, подумав о том, что настоящее имя называть сейчас не стоит, и продолжила, - ...ритэ.

– Каритэ?!
– удивился он.
– Плод кактуса с колючей скорлупкой и сладостной мякотью? Странное имя для столь любезной красавицы.

Я улыбнулась, подумав, что это самое подходящее имя для ак-Кайи. По крайней мере, большинство моих коллег с 'колючей скорлупкой' сталкивались каждый день.

Эль-Фарх взял свой стакан, и через минуту мы уже сидели за моим столиком. Эль-Фарх рассказывал о Карт'д'Аире - Сердце пустыни, и пяти ветрах, что стерегут его покой, о широкой Буфаре, в водах которой отражается величественный Мелальт, о храме Всех Печалей на семи холмах в предгорьях Веньпоаро и о серебристых волках, наводящих ужас на обитателей Туразкина... Я слушала шеклена, наслаждаясь мастерством рассказчика, не скрывая своего интереса - не каждый день можно услышать о чудесах света из первых уст. Но интерес к повествованию нисколько не мешал мне рассматривать собеседника из-под полуопущенных ресниц. Смуглокожий, с чуть грубоватыми чертами лица, росчерк шрама у левого виска, родинка над правой бровью, три глубоких морщины на лбу. Короткая бородка - чёрная, с пробивающейся сединой, колючая даже с виду, небольшие усики - такие же чёрнопроседные, обветренные губы, мощный - иначе не скажешь - нос с лёгкой горбинкой, и глаза... Я лишь раз взглянула ему в глаза - тёмно-карие, на два тона темнее его халата, и покраснела. Чтобы справиться со смущением, я переключилась на вигор Эль-Фарха. Там было на что посмотреть: зелень удовольствия, оранжевые всполохи охотничьего азарта (нетрудно догадаться, на кого объявлена охота), муаровые переливы тёмно-синего, отражавшего то, что моя наставница акк-Леата называла, чуть краснея при этих словах, 'мужским интересом'. А ещё я рассмотрела маленькое перламутровое пятнышко 'бездарности' в части вигора - верный признак чистокровного человека.

'Бомм!' прогудел колокол на городской башне. 'Бамм!' поддакнул ему колокол на башне Мишкупского банка. 'Бим! Бом! Дили-бом' на все голоса подхватили колокола окрестных домов и домишек.

– Что это?
– удивлённо спросил Эль-Фарх, прервав рассказ о подвесных мостах в ущелье Дрёджеса.

– Что это?
– переспросила я у бармена.

– Час Змея, - пояснил парнишка, ставя на стойку очередной вытертый до блеска бокал.

Однако! Ну, мы и засиделись!

– Колокола звонят начало ночи, - пояснила я шеклену.
– Боюсь, что мне надо идти.

– Тебя кто-то ждёт, Каритэ?
– спросил он чуть разочарованно, и его вигор плеснул аспидно-серой ревностью.

– Нет, - покачала головой я.
– Как раз никто не ждёт. Я приехала сегодня днём и отправилась бродить по городу, не позаботившись о гостинице. Так что, если не потороплюсь, то мне негде будет преклонить голову.

– К чему искать какую-то гостиницу, когда есть целый дом ?!
– воскликнул Эль-Фарх.
– Не побрезгуй моим скромным жилищем, прекрасная дева, раздели со мной кров!